Обаятельное чудовище - Елена Сокол (2019)

— Ты не обязан был…

Тим прокашливается.

— Не переживай. Я тебе не мамочка, за ремонт машины того чувака ты сама заплатишь, пришлю тебе чеки. И счет со штраф-стоянки.

Вот он. Настоящий Левицкий. Его замечание вызывает у меня улыбку.

— Конечно. — Соглашаюсь.

И все равно приятно, что он обо мне позаботился.

— А мой байк? — Спрашиваю я, когда он заканчивает с раной.

— Стоит внизу.

— Ух, ты… А как ты смог его забрать?

— А вот так. — Пожимает плечами.

— Спасибо.

— Должна мне будешь. — Ухмыляется Тим.

— Я тебе все оплачу. — Обещаю я. — Стой. Подожди, не убирай.

Тянусь, забираю у него из рук бутылек. Беру ватный диск.

— Подойди сюда. — Устраиваюсь удобнее на столе. — Подойди. Надо тебя тоже в порядок привести.

Видно, как парень напряжен. Я смачиваю ватку и застываю, ожидая, когда он приблизится. И только, когда Тим подходит совсем близко, вдруг понимаю, как двусмысленно выглядит наше сближение: я сижу на столе, а он вынужден подойти совсем вплотную к моим разведенным ногам.

Я сглатываю, и Тим это видит. Эта ситуация определенно его забавит — он играет бровями, надсмехаясь над тем, как близко я теперь подпускаю его к себе.

— Опасно. — Говорит он. — Горячо…

Хрипотца в его голосе выдает волнение.

— О, боже… — Выдыхаю я, свободной рукой сдвигая в сторону ворот его рубашки.

Расстегиваю пару пуговиц, заглядываю под ткань и замираю. Следы от моих ногтей повсюду: на плечах, на груди, возле сосков. Ватка чуть не выпрыгивает из моих дрожащих пальцев. Когда же я успела все это наделать?

— Надо снять. — Тихо сообщаю ему.

И прикусываю сразу обе губы. Как же он вытерпел?

Тим медленно расстегивает пуговицу за пуговицей и снимает рубашку. Кладет ее рядом со мной на стол. Теперь ситуация выглядит еще двусмысленней. И я чувствую, как от взгляда на его мышцы, к моим щекам бросается нестерпимый жар.

— Тс-с… — Сжимает зубы Левицкий, когда я касаюсь кожи под его подбородком смоченной ваткой.

— Больно?

— Вчера было больнее. — Говорит он.

И улыбается. Его светлые глаза бросают мне вызов.

— Мне очень стыдно. — Сознаюсь я.

Будь я проклята, если он не придвигается ближе и ближе ко мне. От запаха его парфюма у меня уже кружится голова. Я обрабатываю новую царапину, а он все настойчивее вклинивается ко мне между ног. Нависает сверху, сверлит взглядом, упирает руки в стол, а его горячее дыхание все сильнее щекочет мое лицо.

— Так ты скажешь, что это было? — Его голос как прикосновение мягкого бархата к коже.

От него по телу рассыпаются сладкие мурашки.

— О чем ты? — Сглатываю.

Мне ужасно горячо от его близости. Сердце стучит как бешеное.

— Вот это вот все. — Он опускает взгляд на царапины, которые я обрабатываю дрожащими пальцами.

— Не знаю. — Выдыхаю я.

— То есть, мы не станем говорить о том, что произошло?

Я медленно тяну носом воздух и так же медленно выдыхаю. Этот мужчина действует на меня очень странно. Хочется прижаться к нему, обвить его талию ногами, попробовать его губы на вкус. Хочется всего того, что совсем недавно казалось гадким и мерзким. А теперь… теперь почему-то кажется, что это будет приятно. И что это вообще единственное, чего мне хочется…

— Я редко целую девушек. — Шепот Левицкого щекочет мое ухо, и я замираю. Тим наклоняется ближе, и я больше не вижу его лица. Но теперь, кажется, не слышу и привычной усмешки в голосе: — Я почти никогда не делаю этого. — Говорит он. — Но если уж целую кого-то, то жду другой реакции.

Я замираю, потому что чувствую, как его рука крадется по моему бедру вверх. На тех местах, где она только что побывала, остаются ожоги.