Обаятельное чудовище - Елена Сокол (2019)

— Ладно, разберемся. — С недоверием оглядывает нас мент. — Поехали.

12

Тим

— Вот видишь. — В тесном коридоре ГИБДД мы с мужиком гораздо быстрее находим общий язык. — Ты же простой водила, на тебя все шишки посыплются от твоего шефа. Когда он у тебя возвращается?

— Через неделю. — Вздыхает он, опускаясь на скамью.

— Так успеем! Мы завтра тачку твою в сервис отгоним, быстро все сделаем.

— Ну… Если мне не влетит…

— Все по высшему разряду, ты чего! — Заверяю я. — Только скажи ментам, как я сказал. И тебе меньше проблем, и мне.

— Хорошо.

— А вот и документы. — С облегчением выдыхаю я, видя входящего в здание Никиту.

Охранник озирается по сторонам, а затем замечает меня.

— Тим Григорьич. — Кивает он, протягивая аккуратные корочки.

— Спасибо. — Я открываю их и рассматриваю бумажки на имя Марты. — Как там… — прокашливаюсь, поднимая взгляд на подчиненного, — как там наша гаргулья?

Он поджимает губы, краснея.

— Марта Яковлевна?

— Она самая.

— Ждет вас. У себя в кабинете.

— Ясно. — Киваю. — Деньги принес?

Никита лезет в карман, достает стопочку купюр:

— Вот, как и просили.

Я быстро убираю их в задний карман еще влажных после дождя джинсов.

— Вам бы тоже… — Охранник переминается с ноги на ногу. Показывает на область шеи, где у меня ужасно саднят царапины. — Обработать…

— А, это. — Отмахиваюсь. — Да нормально все.

Но брошенный в висящее на стене зеркало взгляд убеждает, что мне нехило досталось. Краснеющие отметины сильно бросаются в глаза.

Поворачиваюсь к водителю пострадавшей машины и ловлю его на том, что он тоже пялится на мои раны.

— Дикая кошка. — Объясняю. — Никогда не суйте голову в клетку к пуме.

— А-а-а… — Многозначительно трясет головой мужик.

— Ну, что в итоге? — Спрашивает гибддшник, приглашая нас в кабинет.

— Он был за рулем. — Серьезно говорит водила пострадавшего авто. — Точно он. Я просто обознался.

Мент хмыкает:

— Хер вас поймешь. Артисты.

Я возвращаюсь в клуб в четвертом часу утра. На улице свежо, прохладно, и кажется, что солнце уже готово подняться над городом. Стоя перед входом, выкуриваю сигарету. Пытаюсь осмыслить произошедшее, понять причины своих поступков, слов и действий, но с каждым горьким дымным вдохом все сильнее уверяюсь, что все это выше моего понимания.

Бабские слезы, истерики, глупые выходки — это ведь еще невыносимее, чем их тяга к дешевой романтике и букетной показухе. Я терпеть не могу все вышеперечисленное. Меня от него воротит.

Так какого хрена тогда мне понадобилось возиться с ее проблемами, будто какому-то гребаному рыцарю? Неужели, мне так сильно хочется ее трахнуть? Ведь нет? Подумаешь… Баба как баба. Не лучше других. Будто она какая-то особенная? Да, красивая, спесивая, деловая. А на деле — ничуть не лучше любой из тех, кого я могу заполучить по щелчку пальцев.

Швыряю окурок в урну и вхожу в здание. Вадик подбирается при виде меня по стойке смирно. Никита входит следом, кладет ключи от мотоцикла на стол.

— Ребят, — прошу их, замедлив шаг, — соорудите мне чашку кофе, а? Чего-то та-а-ак хреново…

— Ага.

— Конечно. — Кивают.

— А где эта? — Шумно выдыхаю, пытаясь подобрать эпитет. — Уехала уже?

— Нет. У себя. Вас ждет.

— О, ясно…

Я неспешно иду вдоль коридора, прислушиваясь к тишине. Обычно шумное, полное народа здание, сейчас удивляет своей безмятежностью и пустотой. Толкаю дверь, готовясь бросить в адрес девчонки что-нибудь язвительное, но натыкаюсь на темноту. Свет в кабинете не горит, и только тусклые предрассветные блики тихо кружат в воздухе.