Я хотел спасти бородача от незавидной участи жениться на милой мордахе и сиськах, а потом получить фригидную стервозину, но он мою помощь не оценил — встал и дал мне в морду. Вот так запросто. Это было неожиданно, оттого вдвойне обидно. Но дед меня воспитывал как надо, поэтому сдачу я мог дать в любом состоянии. Что и сделал. Бородач свалился на стол, опрокинул бутылку с вином на колени блондинке. Она завизжала так, что у меня сразу, не дожидаясь похмелья, заболела голова. Я поморщился, снизить бы децибелы.

— Не женись на ней, чувак! — успел крикнуть я, пока охранники выволакивали меня из зала.

На улице было сыро и холодно, и я чертовски замерз. Под глазом наливался синяк. Я подобрал с обочины камень, завернул в носовой платок и приложил к глазу. Остужал он так себе. Двери ресторана открылись, а потом закрылись — на улицу выкинули бородача.

— Эй, ты, — сказал он мне нелюбезно. — Что ты там вякал?

— Все бабы — шлюхи, — любезно повторил я.

Через час мы с бородачом стали лучшими друзьями, умудрившись даже не познакомиться. Я где-то потерял телефон и не мог вызвать такси, а попутки почему-то не останавливались. Странно. Маршрутки уже не ходили, да и не знал я, как и куда они, вообще, ездят. Бородач исчез — я и не заметил когда. До дома шёл минут сорок, не меньше. Окончательно замёрз, но так и не протрезвел, а продолжил пьянку в каком-то сомнительной баре, и, похоже, алкоголь там был не лучшего качества — меня подташнивало и качало из стороны в сторону.

Я почему-то забыл про лифт. Начисто. Шёл до самого шестого этажа пешком, и путь мой был подобен покорению Эвереста, по-моему, я даже падал по дороге. Ключ в замочную скважину вставляться никак не хотел. Из соседней квартиры протрубило чудовище. Меня осенило — я развернулся и пошёл к двери, обитой деревянными планками и изрядно расцарапанной снизу. Позвонил. Тишина… рев чудища… шаги.

— Кто там?

— Этта я, вашш ссасед. У васс ссооль есть?

Снова тишина. Затем скрежет ключа. Соседка была в смешном пушистом халате. Босиком. Волосы растрепаны. Я неожиданно подумал, что вот она — не шлюха. Может быть.

— Чего вам? — переспросила она.

— Ссооль.

Она прошла на кухню, вернулась с увесистой пачкой, сунула её мне в руки. Из глубины квартиры раздался плач, соседка устало вздохнула. Махнула рукой, чтобы я уходил, хлопнула дверью перед моим лицом. Не знаю зачем, но я придержал дверь, и она не захлопнулась. Открыл тихо — она не скрипнула. Шагнул внутрь, не отдавая себе отчёта в том, что делаю.

В комнате горел ночник. Девушка сидела ко мне спиной, на ее руках ребёнок — ножки крошечные в полосатых носочках торчат и кусочек светлой макушки. Я сделал ещё шаг. И увидел… она кормила грудью.

Меня это поразило настолько сильно, что я замер на месте. Для меня дети были чем-то абстрактным, непонятным и ненужным. Я о них и не думал. А сейчас подумал о том, что это прекрасно. Наверное, во всем виноват алкоголь, но соседка с младенцем на руках, сосущим грудь и прикрывающим её своей ладошкой, вдруг показалась сошедшей с иконы. Мадонна. Не такая, конечно, толстая, и гораздо симпатичнее. Но эта аура... Ребёнок вдруг открыл глаза и посмотрел через мамино плечо прямо на меня. Я смутился, понял, насколько моё внушение неуместно. Кивнул ребёнку, словно здороваясь — нелепость! — шагнул назад.

Открыл дверь в подъезд, и тут из темноты кухни на меня метнулось нечто огромное и разъяренное. Оно было тяжёлым, меховым и совершенно определённо обладало нешуточными когтями.

— Так вот ты какое, чудовище, — успел сказать я, прежде чем отшатнулся назад, споткнулся и полетел вниз, сокрушая все на своём пути. А потом мой затылок встретился с чем-то очень твердым, и на этом мои воспоминания оборвалась.

Глава 5. Лида

Раздался рев, на который я уже почти не реагировала, а следом грохот. Сонька, едва заснувшая на груди, снова распахнула глаза.