Мой персональный миллионер - Ирина Шайлина (2020)

Мы уже вышли из лифта, я поставила уцелевший пакет на пол и торопливо открывала дверь в квартиру, Герман стоял за спиной. «Зайду и на все замки закрою, — сказала себе я. — А то запрется, как в прошлый раз». Что я и проделала, оставив миллионера в подъезде. В квартире было невероятно тихо. Я бросила пакет — он жалобно звякнул — и побежала в комнату. Сатана был выброшен на улицу, дабы не подходил к кроватке, но меня ещё не оставил страх перед внезапной остановкой дыхания у младенцев. Бессчетное количество раз я просыпалась и в тревоге прислушивалась к дыханию ребёнка. Понимала — глупость. Но ничего с собой поделать не могла. И сейчас бросилась к кроватке со всех ног. Склонилась — просто спит. Выдохнула. Теперь можно и покупки разобрать. Герман со своими поцелуями и нелепыми предложениями остался далеко позади — мне и без него хлопот хватало.

Сонька приболела. С утра посетивший нас педиатр сказал, что ничего страшного, прописал лекарства, пообещал заходить каждое утро. Половину того, что я несла из аптеки, раздавил Герман, когда я поставила пакеты на асфальт, пытаясь выудить из сумки ключи от квартиры. Значит, позже мне придется бежать снова. Закралась мысль принять помощь — Герман же предлагал сходить за покупками, бессовестно им угробленными, но я её отмела — надо привыкать полагаться только на себя. Никаких поблажек. И вообще, пойду я к нему, а он мне начнёт особняк на Рублёвке предлагать или виллу в Испании. А я женщина слабая, могу и не устоять.

Вечером я вновь увидела Германа — снова побежала в аптеку, а он заводил автомобиль, собираясь куда-то ехать. Надеюсь, в Иваново, за невестой. Нам явно не по пути. Когда возвращалась, торопливо перепрыгивая через лужи после недавнего дождя, соседа уже не было. И бог с ним.

К ночи дождь разошёлся в полную силу. Нудный, бесконечный, холодный. Одним словом — осенний. Соньке стало получше, но она была такой вялой, что слёзы на глаза наворачивались. Даже хныкала в пол силы. Я сидела и настраивалась на решительный звонок. Звонить нужно было папе Сони.

Дело в том, что квартиру я сдавала экстренно. Молодая семья, которая собиралась в неё заехать, отказывалась ждать лишний день, и я их понимала — с грудным ребёнком не наездишься по родственникам и гостиницам. Платили они хорошо, вовремя, соседи не жаловались, я была довольна. Но они заезжали с кучей своих вещей, а квартира у меня хоть и двушка, но небольшая. Поэтому мне пришлось в спешке упаковывать и вывозить гору своих тряпок, обуви, книг и прочего. Сюда — в эту однушку — все это барахло, копленное несколько лет, не влезло бы. Поэтому я попросила Гришку сложить коробки в своём гараже. Становилось все холоднее, даже отопление соизволили дать, а у меня из тёплой одежды тонкое пальто да кроссовки. Все остальное — в коробках. Коробки в гараже. Гараж — у Гришки. Звонить придётся, но я оттягивала этот момент, сколько могла, но отложить — вовсе не вариант. Сейчас у меня ноги вымокли и замерзли.

Я звонила раз за разом — Гришка не брал трубку. Сонька хныкала, просила грудь, но бросала её, сучила ножками и вытягивалась в струнку — опять животик, хотя я старалась исключить из своего рациона все продукты, вызывающие хоть малейшее сомнение. Я позвонила педиатру — она велела прийти утром, если температуры не будет.

Температуры не было, Сонька даже поспала спокойно несколько часов. Но я решила перебдеть и до врача дойти, благо, дождя не было. Он зарядил на обратной дороге. Дочка в коляске была защищена от холодных капель надежней некуда, а я промокла насквозь. У подъезда под козырьком дежурила Дунька. Я вздохнула.

— Привет, — поздоровалась я. — Что, повзрослела уже?

— Нет, и, похоже, уже не успею.

Она тоже вздохнула, отвела взгляд куда-то в сторону. Дождь все не унимался, шлепал по лужам, забрасывал редкие капли в наше ненадёжное укрытие. Я пошевелила пальцами в мокрых кроссовках.

— А чего пришла?

— Попрощаться.

— Уезжаешь снова?

— Нет.