Мой персональный миллионер - Ирина Шайлина (2020)

У меня забрали пальто. Забрали Соньку, хотя я не хотела её отдавать. Сунули в руки бокал вина. Герман ушёл прочь со своей мамой. Теперь, когда я её увидела, мне стало ещё его жальче. Пожалуй, гормоны шалят. Может, экстренная таблетка виновата? Интересно, мне вино-то пить можно после её приёма?

Но допинг был мне необходим, поэтому я допила второй бокал. Смелее не стала, но немного расслабилась. Все вокруг — незнакомые, многие на меня смотрят, кто-то улыбается. Пусть. Они — случайные люди, чужие. Сегодня есть, завтра нет — и не вспомню.

Однако стоять под перекрёстными взглядами неловко. Деда я не вижу, никто не спешит ко мне подходить. Словно клеймо на мне — нищенка. Без роду и племени. Самозванка. Гнет чужого любопытства невыносим. Я пошла прочь. Комната просто огромная. Пожалуй, сюда бы влезла вся моя ипотечная двушка целиком, и ещё бы место осталось. Тихо играла музыка, то и дело раздавались взрывы смеха. Казалось, что смеются надо мной, я гордо выпрямила спину. Наконец, прошла всю комнату. Впереди высокие окна с массивными деревянными рамами. Дуб, поди, или ещё что заковыристое. Широкие двустворчатые двери. Одна из них чуть приоткрыта, даже снега немного намело. Дует, но только на пользу — в комнате жарко.

Я толкнула дверь и вышла. Тонкой кожей туфель по снегу — его здесь немного, на этой каменной веранде. Холода я сначала не чувствовала. Тянуло сигаретным дымом. Курила я в своей жизни раз десять, в основном за компанию, а сейчас даже слюнки потекли, так сигарету захотелось. Плохо на меня миллионеры влияют.

— Не угостите? — спросила я у курившего мужчины, сидевшего на заснеженной скамейке.

Он молча протянул, прикурил. Дым терпкий, крепкий, вкусный. И словно немного прочищает голову. Успокаивает.

— Вы — Лида?

Я присмотрелась. Здесь не темно, свет падает из окон, да и фонарики вездесущие…Сначала мне вдруг показалось, что это Герман. Но, приглядевшись, поняла — нет. Просто похож. Типаж тот же. Но то, что кто-то кроме деда и Германа на этом празднике жизни меня знает, странным образом успокаивало. Я выпустила дым и кивнула.

— З-зависть, — тоскливо говорит мужчина. — Нет, вы не подумайте, я не курю. Просто жизнь такая пошла… блядская.

— Я тоже не курю, — отмахнулась я.

Он пригляделся ко мне. У него бутылка. Этикетку я разглядеть не могла. Мужчина сделал глоток, протянул мне. Я выпила. Не напиться бы. Ничего, градус то повышаю… крепкий алкоголь обжег горло, я поперхнулась и закашлялась. Кашель перетек в смех.

Снежинки залетали под навес и кололи кожу. Здесь было холодно, да. Но внутри не теплее. Просто ощущения… но Герман там. Герман ждёт.

— Нате, — протянула я бутылку её хозяину, — приятно провести время.

Ткань, которая нежилась к коже при нормальной температуре, сейчас просто обжигала холодом. Я поежилась. Надо идти, пока хмель, с которым мне, признаться, комфортно, совсем не выветрился. Только пневмонии мне для полного счастья не хватало, воспоминания о днях, проведённых в больнице, ещё слишком свежи.

— Лида, — догнал меня голос нечаянного собутыльника, — а вы когда-нибудь влюблялись?

Похоже, парниша пьян сильнее, чем мне казалось. Однако вопрос привёл меня в смятение. И правда, любила ли? Сколько себя помню, люблю Дуньку. Сначала маленькую и смешную, потом большую и бестолковую. Бабушку любила, эгоистичной детской любовью. Не задумываясь, принимая её хлопотливую, порой душащую защиту как само собой разумеющееся. Папу… не знаю. Пожалуй, его мало было в моей жизни, хотя лет в семь он приводил меня в восторг своими внезапными появлениями и подарками. И, конечно же, Соня. Соня — это отдельный случай.

А мужчины… Если подумать, то, наверное, нет. Юношеские влюбленности сами собой сошли на нет — значит, не настоящие. По-настоящему, это навсегда. По крайней мере, это я почерпнула из романов. Чтобы хэппи-энд и любовь до гроба. И чтобы умереть в один день, оставив многочисленное потомство.