Крылья Феникса - Жданова Светлана "Лисавета" (2009)

– Не-а. У меня вообще полвечера как корова слизала. Вадик говорил потом, что я с Данте ругалась, но у меня в голове скворечник.

– Ругалась! – весьма невежливо заржал Заквиэль. Смотри-ка, это же надо было – асура напоить! Перенервничал, наверное, со мной такой бурной. – Да вы скандалили на весь зал. Сколько посуды побили. А мирились как, помнишь? Не-эт? Много пропустила!

– Зак, не пугай меня. Что я еще натворила?

– Когда ты уснула, мы Данте с тобой отправили во дворец, ему не в первый раз летать с одной бесшабашной принцессой. По его словам, на полпути ты опять проснулась и потребовала показать тебе воздушные крылья. Данте хоть и сам пьяный был – он у нас по этому делу самый слабый, – но на самоубийцу не походит. На таких-то летать опасно после нашего веселья, а тебе подавай воздушные. Ну он и ляпнул – хорошо, но только ты меня поцелуешь. А у тебя вообще никогда с приличиями ничего общего не было.

– Чего? – окончательно протрезвела я.

– Того. Были тебе воздушные крылья.

– У-у, – только простонала я, пряча горящее лицо в ладонях. – Что же вы раньше не сказали, я бы трезвенницей стала. Хотя хорошо, что не сказали. Я бы от смущения вообще даже смотреть на него не смогла бы.

– А чего смущаться? Когда вернулся, лицо у него было такое… идиотское, и глаза как блюдца. Мы даже стали подозревать его во внезапном слабоумии. Вот ему и пришлось рассказывать, какой ты фортель выкинула. Правда, недовольных, по-моему, не было. У Данте потом еще полдня такая дурацкая улыбочка была, полдворца перепугал. Ты сама знаешь, он нормально улыбаться и так не умеет, а тут еще это. До сих пор задаюсь вопросом: что же ты такого сделала, вогнав его в подобный ступор?

Уткнувшись носом в ладони, я тихо постанывала от смущения. И стыда. А еще было очень обидно – ну почему же я этого не помню?

– Зак, ты садист! А Данте… Ну попадись он мне только, шутник рогатый.

Асур рассмеялся и вновь обнял меня.

А надувшая губки Катинка, исчезнув на минуту, вернулась, неся в руках лютню:

– Раз все так здорово получается, то мне хочется танцевать. Идем?

Я улыбнулась. И пока подруга пошла освобождать себе место, склонилась к уху асура:

– Ты можешь вылечить ее?

– От чего?

– От страха. Он ей жить не дает. Меня вы могли вылечить, значит, и ее можете. Пожалуйста, Зак. Катинка мне очень дорога, и я не могу смотреть, как она мучается от этого. Ведь глупышка жизнь себе сломает.

– Ох, девочка, какая же ты все-таки странная. Хочешь, чтобы я помог ей, а сама от помощи отказываешься.

– Потому что моя боль часть меня. И она мне не мешает, а дает силы. Не злись я так сильно, давно бы руки опустила. Ну ты поможешь?

– Конечно. Что еще ты хочешь?

– Что я хочу?

Я поцеловала его в кончик носа и, встав, направилась к стойке. Привычно усевшись на нее, я заиграла что-то нежное.

Катинка танцевала, зажигая в людях настоящий огонь. Цветастый платок то там, то здесь расцветал яркими маками. Музыка звучала, унося всех куда-то далеко, где звучала только она, где танцевала только она. Хрупкое тело девушки извивалось под ритмы моих пальцев, касающихся струн. Все быстрей и быстрей… Пока не лопнула струна, пока не осела на пол Катинка.

Выпив залпом сразу полкружки чего-то горького, я с трудом перевела дух.

А танцовщица все никак не могла встать, так подгибались ее сведенные от напряжения ноги. Да, загнала я бедняжку. К ней подошел Заквиэль и осторожно поднял на руки, предотвратив все попытки сопротивления ласковым шиканьем.

Он умница. И он слишком многое разбередил своими словами.

Внутри привычно жгла боль.

Я вдруг вспомнила, как ночи напролет лежала в своей огромной постели и тихо плакала от одиночества и любви к кому-то, кто вошел в мою жизнь всего на несколько часов, обрекая на ночи без него.