Крылья Феникса - Жданова Светлана "Лисавета" (2009)

Как боролась за собственную жизнь, мучительно поправляясь после тяжелых ранений не мести ради, а во имя слов, пришедших на предпоследнем ударе сердца, – «не умирай, любимая».

Как любила и ненавидела. И снова любила.

Как всепоглощающе боялась. Его слов, его угроз, его опасной страсти, его любви. Его самого.

Я вспоминала, как глубоко смотрела в синие глаза другого.

И даже не замечала, как текут по щекам соленые слезы, а пальцы сами играют мелодию…

Широкие лиловые глаза неотрывно смотрят на юного менестреля, а на лице отражается понимание.

– Ты ведь знаешь, почему она бывает такой, – посмотрела на него сидящая на коленях девушка. – И почему плачет по ночам.

– Знаю. И никогда этого не прощу. Что же мы с ней сделали! Что он с ней сделал!

Когда приступ жалости к себе прошел, я сыграла еще что-то залихватское, а потом и совсем разошлась.

Встав на стойку, я пьяно улыбнулась и запела строки, возникшие прямо на месте.

Чего хочу? Сказал бы кто.Сама поверь, не разгадаю.И пью хмельное я вино,И храм коленкой протираю.Где истина моя лежит?Куда, бедняжке, мне податься?На небе светлый дух парит,И черти лезут целоваться.То я монашка, то смутьян,Так сразу и не разгадаешь.И все вокруг меня – обман.Куда и деться уж не знаешь.Вчера царица, завтра ведьма,Сегодня девкой я была.Кому, скажите, мне продаться,Когда за душу грош цена.Чего хочу? У ветра спросим.Всегда он лучше понимал,Куда с похмелия заноситТаких благопристойных дам.В общем – повеселилась.

Так что утро упало на мою голову тяжелым похмельем. Последнее, что помню, как пили на брудершафт с Элестсом. К концу вечера эльфийский принц был не трезвее меня, а может, даже перегнал, если я его помню. Как оказалась дома – не знаю, как добралась до постели – не помню.

А если к кому приставала, то мои искренние извинения.

Как это ни удивительно, но Элестс обнаружился тут же, на полу у моей постели, видно, свалился ночью. А поняла я это посредством наступания на какие-то его особо важные части тела, по причине отдавливания которых он начал дико вопить. Не удержав свой организм на нетвердых ногах, я повалилась на него сверху, продолжая грязное дело по нанесению увечий похмельному принцу.

– Ты чего здесь делаешь? – удивилась я, отползая чуть дальше.

– Здесь – это где?

– Понятно. – Попытка натянуть рубашку хотя бы на колени кончилась прорывом. Рубашки… Плюнув на это дело и решив, что он меня и не такой видел, задала мучивший меня вопрос: – Я к тебе вчера не приставала?

Он икнул. Надо признаться, эльф с перепоя выглядел очень оригинально: всклокоченный, с красными глазами-плошками, ничего не понимающий, как слепой котенок… уши и те как-то вяло поникли.

– Не помню. А я к тебе?

– Э-э, тоже не помню.

– Эй, вы, собутыльники, – вошла в комнату смеющаяся Катинка, – вставайте. Я обед приготовила.

И вот уже бедная заботливая девушка сидит на полу и удивленно смотрит в сторону ванной комнаты, в кою мы побежали, зажимая рукой рот.

После всего произошедшего, сидя на кухне и попивая крепкий чай, мы с Элестсом переглянулись и дружно решили, что можем быть только друзьями. Очень уж живо мы пообщались, склонившись над тазиком и попеременно придерживая друг друга. Никогда раньше не думала, что у эльфов такие слабые желудки.

Катинка же порхала по кухне аки бабочка, счастливая просто до неприличия. Мы с Элестсом молча завидовали. Спрашивать я не стала, а эльф и так все прекрасно понял.

Полной неожиданностью для нас стало, когда дверь открылась, и в квартирку ворвались дети. Эдита, обливаясь слезами, залезла ко мне на руки и тесно прижалась всем своим маленьким тельцем.

Я с благодарностью посмотрела на стоящего рядом Заквиэля. Он лишь улыбнулся и махнул рукой. Поставив ребенка на пол, я подошла и ткнулась носом в его плечо.

– Спасибо! За все.

Заквиэль покачал меня на руках, как маленькую девочку.