А она послушно выпила содержимое кубка, даже не почувствовав, что именно выпила.

— Лучше? — забрал из рук посудину.

— Да.

— Теперь сможешь петь?

— Да.

— Хорошо, — поднялся и вернулся на свое место.

Эйва все-таки запела, а чтобы голос не дрожал, закрыла глаза. И скоро очутилась дома, увидела маму с отцом, увидела братьев. С каждым молитвенным словом на душе становилось легче, ведь Мирида слышит ее, не может не слышать. Однажды ее дух освободится, возможно, уже сегодня. И мысли эти унесли Эйву так далеко и высоко, что она не сразу ощутила прикосновение.

Глава 16

Кархем снова сидел рядом, смотрел таким взглядом, что захотелось испариться. Неужели ему не понравилось?

— С этого дня ты будешь петь только для меня, — положил руки по каждую сторону от нее, — больше никто, слышишь, никто не должен слышать твоего голоса.

— Мне вообще молчать? — округлила глаза.

— Нет, не молчать. Не петь, — взял ее за бедра и подтянул к себе, отчего Эйва инстинктивно схватилась за перину, уперлась пятками в пол. — Боишься меня? Думаешь, поведу в кровать? — забрался пальцами под подол юбки.

Фарата говорила быть скромной и холодной, но как? Как, если он сам трогает! Еще чуть-чуть и его пальцы окажутся прямо там.

— Бэр Кархем, — промямлила едва слышно, — прошу вас…

— Знаю, ты еще не готова, — сомкнул руки у нее на животе, — и я подожду, но недолго, Эйва.

- Я могла бы петь для вас… сколько пожелаете…

— Ты и будешь петь, — дотронулся до лобка, заставив бедняжку затаить дыхание. — А еще будешь делить со мной постель, — вдруг уселся на топчан, ее же заставил встать напротив.

Эйва в этот момент не успела поймать юбку и та все-таки сползла на пол. Последнее, что скрывало сейчас наготу, так это палантин, но Кархем стянул его. Девчонка осталась в одной кофточке с коротким рукавом. И вид ее тела вывел из равновесия. Всегда самки перед ним ходили голые, а тут… тут совсем иначе — притягательнее.

— У меня кое-что есть для тебя, — произнес голосом на грани рыка, — подарок.

И вытащил из кармана цепочку, очень длинную, но невероятно красивого плетения. Скоро обмотал ее вокруг тонкой талии птички, затем продел один конец с увесистой жемчужиной в кольцо на другом конце.

— Тебе нравится? — накрыл ладонями бедра.

— Да, бэр Кархем.

— Тогда отблагодари, — поднял взгляд.

Отблагодарить? Как? Как она может его отблагодарить?

— Чт-т-то… — начала заикаться, — что мне сделать?

— Как вы обычно благодарите за ценные подарки? — склонил голову на бок.

Он хочет поцелуя? Или объятий? Уж явно не рукопожатия. Да и руки жмут друг другу только мужчины. Может, объятий будет достаточно?

Эйва, недолго думая, склонилась и обняла вожака за шею, хотя внутри все сжалось от страха. Какое же у него горячее тело, как печка. А Кархем мгновенно воспользовался положением и затянул это хрупкое создание к себе на колени, который раз втянул ее запах и не удержался — провел языком по шее, из-за чего Эйва съежилась, покрылась мурашками.

— Хет, мэрак, дэ хатас (Ты и, правда, незрелая), — заговорил почти шепотом, — аш хет мас, Эйва (но ты моя, Эйва)

Не хотелось ее отпускать от себя, такого с ним еще не случалось, чтобы наложница была настолько близко, чтобы обнимала настолько крепко, несмотря на жуткий страх. И голос ее, теперь он вообще не выходит из головы.

— Ты можешь идти, — взял ее за руки, чтобы отпустила. — Ступай, — заставил подняться. — Как понадобишься снова, Фарата придет за тобой.

— Хорошо, — взяла с пола юбку.

Когда Эйва покинула залу, Кархем позвал Фарату и потребовал привести к нему двух наложниц.

— Все в порядке? — смотрительница заметила напряженный взгляд вожака.

— Поёт хорошо.

— Кого привести?

— Новых.

— Налию и Вейру?