— И как ты предлагаешь мне себя чувствовать после твоего монолога, Лаура? — жестко интересуется он. — С твоим умением опустить мужчину, наверное, никто не сравнится. Ты в курсе, что я смогу постоять за себя и за свою женщину? И сейчас — по крайней мере, сейчас он единственный — я предлагаю тебе выход, который может все изменить. Который может что-то исправить, но уже пятнадцать минут я объясняю тебе, что нам нужно сделать. Аронгара — единственная страна в нашем мире, где люди защищены по максимуму. Хотя отчим должен мне высказать за мои слова, это на самом деле так.

— Это он звонил? — уточняю я. — Твой отчим?

Бен кивает.

— У него действительно хорошие связи.

— У него действительно хорошие связи. И именно благодаря им нам откроют ВИП-телепорт, который позволит нам уйти.

— А что будет с ним?

— Полагаю, он будет наслаждаться жизнью, как обычно, — Бен берет меня за руку. — Лаура, ты слишком много думаешь о других. Пришла пора подумать о себе самой, тебе так не кажется?

Кажется.

— Хорошо, — отвечаю я. — Ты прав. Едем в Аронгару.

У меня такое чувство, что в меня на полном ходу влетел флайс. То есть флайс влетел в меня, когда я была без флайса, и хотя, чисто теоретически, такое представить достаточно сложно, ощущения я уже словила. И продолжаю ловить, стоя у панорамного окна в два моих роста, в квартире, которая чем-то напоминает пентхаус Торна. Ночная Аронгара, а точнее, ночной Зингсприд — это россыпь огней над побережьем, которое кажется черной бездной. Сейчас, когда над городом ночь.

Гринни, которую я сначала везла в спортивной сумке под инвалидной аэроколяской, а потом усиленно запихивала в первый попавшийся заказной флайс, озираясь так, будто ограбила банк без маски, спокойно спит на роскошном диване. Мне спать сегодня точно не грозит, по всем законам жанра я должна валиться с ног, но я чувствую себя адреналиновой куклой.

Поэтому, когда за спиной раздаются шаги, даже не вздрагиваю. Просто оборачиваюсь и встречаю взгляд Бена.

— Все еще не спишь?

— Я же сказала, что тебя дождусь.

— А я обещал все рассказать. Помню.

Когда он объяснил, как мне нужно выйти из дома, я подумала, что оказалась в фильме про Баррета Крейна. Потому что мне никогда бы не пришло в голову выходить из дома в парике, а виари, которой Бен лично уколол снотворное, тащить в приоткрытой сумке для фитнеса. И уж тем более не сдавать потом пожилую женщину на руки мужчине с непробиваемой физиономией, который обещал доставить ее обратно (точнее, это обещал Бен, мужчина просто перехватил у меня ручки коляски и ушел, оставив меня с Гринни и сумкой).

Бен попросил ему довериться, и я доверилась.

Наверное, я никогда в жизни никому так не доверялась, как сегодня — ему.

— Пойдем, — он кивнул в сторону дивана, но я осталась на месте. Бен помолчал, потом все-таки произнес: — Помнишь, я говорил тебе о том, что мой отчим — не простой иртхан?

Очень непростой, если сумел провернуть то, что провернул.

— Он уехал из Раграна консулом. Долгие годы просто консулом он и был, но после смерти матери все изменилось. Его хотели отозвать из-за того, что его личная потеря могла повлиять на его работу, но не отозвали. Правительство Раграна решило, что в Ферверне он будет нужнее. Его связи открывали многие двери, а его статус не позволял заподозрить ничего лишнего. До определенного момента он был и консулом и поставщиком информации о некоторых важных вещах, доступ к которым в Ферверне было получить не так просто.

Про Баррета Крэйна я не ошиблась.

— Твой отчим был секретным агентом? — уточнила я.

— Это слишком попсово. В какой-то мере, да. Сейчас он начальник внутренней и внешней разведки, или, попросту говоря, второе лицо Раграна после Бермайера.