Парящая для дракона. Книга 2 - Марина Эльденберт (2020)

У меня перед глазами совсем другие черты — резкие, хищные, ледяное пламя во взгляде в упор.

Хорошие девочки так не делают.

Хорошие девочки влюбляются раз и навсегда, и в их сказках все до одури прекрасно и солнечно, даже если их мальчики наматывают их нервы на локоть и превращают их в ледяные нити. Бесконечно хрупкие, которые можно разбить легким щелчком. Когда-то я тоже была такой девочкой, и тоже верила в сказки, но жизнь — это не сказка.

Поэтому я сейчас раскрываюсь под ласками другого мужчины, поэтому тянусь к нему, чтобы окончательно уничтожить ее в себе. Ее — это ту девочку, которая верила в то, что любовь одна на всю жизнь, как у мамы с папой. Что любовь — это когда тебя оберегают, а не преследуют через страны и континенты.

Наверное, я просто слишком многого хотела.

Тянусь губами к его губам, пытаюсь раствориться в этих чувственных ощущениях, когда Бен неожиданно резко отстраняется и снова выдыхает ругательство. На сей раз вполне отчетливое. Черты его лица становятся еще резче, а пламя вспыхивает ярче, но сейчас я не чувствую звериного отклика. Скорее, звериную ярость, и это слегка отрезвляет.

— Что-то не так? — спрашиваю я.

— Что-то?! — Бен резко подается ко мне, а потом проводит ладонью по моей щеке. Я чувствую влагу, которую он стирает так же отчетливо, как его прикосновение там, внизу. Он, словно опомнившись, отдергивает руку. И снизу.

И от щеки.

— Все в порядке, это просто…

— От счастья, видимо, — вот теперь в его голосе звучит привычный сарказм. — Ты плачешь, Лаура! Ты, драконы тебя дери, рыдаешь подо мной в постели!

Он поднимается раньше, чем я успеваю сказать хотя бы слово.

Поднимается и выходит, за дверью что-то с грохотом падает, разбивается, я слышу скрежетание когтей, и в спальню влетает перепуганная Гринни, взмывает ко мне на постель и ползет под одеяло. Под то самое, которое я недавно откинула, да.

Мне бы рассмеяться или разреветься и прорыдаться уже по-настоящему, но я чувствую себя полностью пустой, выпитой досуха, вымороженной изнутри.

У нас с Беном ничего не получится.

У нас ничего не получится не из-за Льдинки, не потому что я беременна от другого, а потому что тот, другой, во мне настолько, как если бы нас намертво спаяли льдом, а вместо сосудов и нервов пустили корни, прорастающие из меня в него. Причем самые сильные — в районе сердца, растопить которые не сможет даже харргалахт с истинным пламенем.

Не знаю, получится ли у меня когда-нибудь с этим справиться, но пока у меня нет ни сил, ни желания об этом думать. Особенно о том, что для него нет никаких корней, и что на мое место легко поставить любую — Солливер Ригхарн или кого бы то ни было еще. Я отбрасываю эту мысль, плотнее заворачиваюсь в покрывало, стягивая его с виари.

— Только поверх, — сообщаю недовольной Гринни.

И закрываю глаза.

Глава 17

Раньше мне всегда казалось, что утром станет легче, потому что начнется новый день и все такое. Но утром, когда я просыпаюсь и вспоминаю, что произошло вчера, легче не становится, наоборот, хочется малодушно заползти под одеяло и сидеть там до скончания веков. Именно поэтому я вытряхиваю себя из постели, заставляю принять душ, одеваюсь в одежду, в которой вчера бежала из Раграна, и выхожу из спальни.

Гринни наблюдается на перилах: сидит, вцепившись в них когтями, и вылизывает переднюю лапу. Мне надо спуститься и найти Бена, но я ненадолго зависаю рядом с ней, чтобы отсрочить неизбежное. То есть наш разговор. Чешу ее за ухом и понимаю, что у меня закрываются глаза. Все-таки все эти бесконечные смены часовых поясов (у Раграна с Аронгарой всего лишь два часа разницы, но сейчас меня сносит даже это) — приводят к тому, что я чувствую себя сонной тураской. Крохотным зверьком, обитающим в пустошах Лархарры, в подземных пещерах, где они почти круглосуточно спят.

Я бы тоже не отказалась поспать сутки-другие, но не сегодня.