Я вещаю из гробницы - Алан Брэдли (2013)

Я подняла крышку с тарелки и принялась изучать ее довольно жуткое содержимое: несколько ломтиков подгоревшего бекона, парочка копченых селедок, маленькая горка комковатого омлета и нечто, напоминающее пучок вареного вьюнка.

Я потянулась за последним остывшим тостом.

— Намажь на него немножко мармелада из пастернака, — предложила миссис Мюллет, торопливо входя в комнату. — Сестра Альфа выращивает его в своем огороде. Нет ничего более полезного для груди, чем пастернак, говорит Альф.

— Я не хочу, чтобы у меня на груди выросли волосы, — сказала я. — Кроме того, у Даффи их достаточно на всех нас.

Даффи сделала неприличный жест.

— Так когда же свадьба? — жизнерадостно поинтересовалась я.

Фели вытянула голову, словно свинья при звуке помоев, льющихся в корыто.

Ее вопль зародился где-то в глубине горла и протрубил воздушной тревогой.

— Отееееееец!

Потом он угас и сменился слезами. Меня всегда завораживало, как моя сестра превращается из королевы красоты в ведьму, не успеешь и глазом моргнуть.

Отец сложил газету, снял очки, снова их надел и уставился на меня леденящим фирменным взглядом голубых глаз де Люсов.

— Где ты узнала эту информацию, Флавия? — спросил он антарктически холодным голосом.

— Она подслушивает у замочных скважин! — сказала Фели. — Она вечно подслушивает под дверью!

— Или у решеток обогревателей, — добавила Даффи, на минуту оторвавшись от «Монаха».

— Ну и? — переспросил отец голосом, холодным, как сосулька.

— Я просто предположила, — сказала я, шевеля мозгами быстрее обычного, — что теперь, когда ей исполнилось восемнадцать…

Отец всегда говорил, что ни одна его дочь не выйдет замуж, пока ей не стукнет хотя бы восемнадцать, и даже тогда…

День рождения Фели был недавно, в январе.

Как я могла забыть?

Чтобы отпраздновать это событие, я спланировала небольшой фейерверк в доме: просто несколько шутих, честно, и парочка веселых разноцветных ракет. Я разослала всем в доме написанные от руки приглашения и с затаенной радостью наблюдала, обхватив себя руками, как каждый брал адресованное ему письмо с подноса для почты в вестибюле, открывал и затем откладывал в сторону, не говоря ни слова.

Потом я развесила серию сделанных вручную рекламных плакатов в стратегических местах по всему дому.

В тот самый день я расставила пять деревянных стульев в ряд: для отца, Фели, Даффи и рядышком для миссис Мюллет и Доггера.

Я приготовила свои химикалии. Назначенное время пришло и минуло.

«Они не придут, Доггер», — сказала я после двадцатиминутного ожидания.

«Позвать их, мисс Флавия?» — спросил Доггер. Он тихо сидел на стуле, держа наготове бутылку сельтерской минералки на случай небольших пожаров.

«Нет!» — сказала я слишком громко.

«Вероятно, они забыли», — предположил Доггер.

«Нет, не забыли. Им наплевать».

«Вы можете показать представление мне, — через некоторое время предложил Доггер. — Я всегда ценил славные фейерверки в гостиной».

«Нет! — закричала я. — Все отменяется!»

Как горько мне довелось пожалеть об этом со временем.

— И что? — повторил отец, возвращая меня к настоящему.

— Что ж, теперь, когда ей исполнилось восемнадцать, — продолжила я, — это естественно, что… что ее мысли должны были свернуть… в матримониальное русло! — торжественно договорила я.

Фели, прикрывшись книгой, хихикнула.

— Никто не должен был знать! — застонала Фели, театрально вцепившись себе в волосы. — Особенно ты! Черт бы тебя побрал! Теперь об этом узнает вся деревня!

— Офелия… — произнес отец без особого волнения.