Я вещаю из гробницы - Алан Брэдли (2013)

Мисс Танти, солистка хора, в прошлом была школьной учительницей музыки, и ее мощное телосложение и сильные очки делали ее похожей на древний омнибус с огромными ацетиленовыми фарами, несущийся вам навстречу по узкой деревенской дорожке.

Ее голос всегда можно слышать во время «Магнификата», когда она перекрывает остальной хор: «Величит душа моя Господа…»

В мисс Танти все преувеличено.

И ее великолепное сопрано, и ее взгляд сквозь стекла толщиной с донышко бутылки вызывают у человека ледяные мурашки по всему телу.

— Когда в девять пятнадцать он еще не приехал, — продолжал викарий, — она позвонила миссис Баттл, и ее племянница Флоренс ответила, что он вышел из дома ровно в восемь тридцать.

— И никто не сообщил о его исчезновении?

— Нет. Вот в чем дело. Криспин, то есть мистер Колликут, очень часто участвовал в различных музыкальных фестивалях, поэтому в будние дни он редко бывал дома. «Вы изрядно сэкономите на селедке и капусте», — сказал он миссис Баттл, когда она приняла его в качестве жильца. И он сделал еще очень странное замечание насчет… Но я больше ничего не скажу. Синтия вечно твердит мне, что я склонен к болтовне, и боюсь, она права.

Синтия Ричардсон, жена викария, — это эквивалент оспы в Бишоп-Лейси, но я не позволю этой мысли сбить меня с пути.

— А кто этот мужчина с белыми волосами? — спросила я, резко меняя тему. — С которым вы разговаривали на крыльце.

Лицо викария омрачила тень.

— Мармадьюк Парр, — ответил он. — Из епископата. Он работает у епископа…

— Наемным убийцей! — выпалила я. Я узнала о наемных убийцах, слушая шоу детектива Филипа Оделла на радио: «Дело о медном кексе».

— …секретарем, — договорил викарий, пытаясь не улыбнуться в ответ на мою шуточку. — Хотя я должен признать, что Мармадьюк довольно… как бы это сказать… решительный тип.

— Он не хочет, чтобы открыли гробницу святого Танкреда, верно? Он приказал вам остановиться.

Но не успел викарий ответить, как перед нами предстал констебль Линнет, рука закона в Бишоп-Лейси. Он въехал на тропинку и соскочил с велосипеда прямо перед нами так ловко, как шериф в кино спешивается с лошади. Прислонил велосипед к тису, открыл блокнот и лизнул кончик карандаша.

Ну вот опять, — подумала я.

Констебль начал с того, что поинтересовался нашими полными именами и адресами. Хотя он прекрасно знал то и другое, для его начальства было важно, чтобы он вел записи безупречно — даже если делал это карандашом.

— Оставайтесь здесь, ладно, — сказал он, расстегивая нагрудный карман формы и убирая блокнот. С официальным видом ткнул в нас указательным пальцем и скрылся в церкви.

— Бедолага Криспин, — промолвил викарий после очень долгого молчания, как будто размышлял вслух. — И бедняжка Альберта Мун. Она будет в отчаянии, просто в отчаянии.

— Альберта Мун? — уточнила я. — Преподавательница музыки в школе Святой Агаты?

Однажды я слышала, как мисс Мун играла сонату Шуберта на деревенском концерте, и должна сказать, что ей до Фели, как до луны.

Викарий мрачно кивнул, и в этот самый момент констебль Линнет снова появился в дверях.

— Под землю, — скомандовал он, тыкая большим пальцем вниз с таким видом, с каким римский император объявлял поверженному гладиатору печальное известие. — Инспектор Хьюитт хочет задать вам пару вопросов. В склепе.

Инспектор стоял, обхватив подбородок рукой и вытянув указательный палец вдоль щеки. В сумраке гробницы он очень напомнил мне Джона Миллса,[10] подумала я, хотя я никогда не скажу это ему в лицо.

Скорбные останки мистера Колликута каждые несколько секунд освещались слепящей вспышкой фотокамеры сержанта Вулмера.

— Кто обнаружил тело? — спросил инспектор, и его вопрос показался мне очень уместным для начала.

— Эээ… Флавия, — сказал викарий, кладя руку мне на плечо жестом защиты. — То есть мисс де Люс.

— Мне следовало догадаться, — заметил инспектор.