Расплата - Джон Гришэм (2020)

– Консультации, терапия, диета, солнечные ванны. Мы пытаемся выводить Лизу на прогулки, но она отказывается. Ограждаем от плохих новостей. По-моему, можно говорить о небольшом улучшении. Очень важно, чтобы она повидалась с вами.

– А лекарства? – с удивлением поинтересовалась Стелла.

– Ходят слухи о каких-то препаратах против психоза. Уверяю вас, до них еще очень далеко. Когда она не сонная и не нервничает, мы даем ей барбитураты. Иногда лекарство от повышенного кровяного давления.

Возникла долгая пауза. Джоэл и Стелла пытались осмыслить то, что так давно отчаянно хотели услышать. Слова врача не обнадеживали, но, вероятно, это было только началом. Может, началом конца.

– Вы сумеете привести ее в нормальное состояние? – наконец прервал молчание Джоэл. – Есть шанс, что мать вернется домой?

– Не уверен, что дом – самое лучшее для нее место. Как я понимаю, сейчас там царит уныние.

– Что верно, то верно, – подтвердила Стелла.

– Дома ваша мама может не вынести еще каких-нибудь плохих новостей.

– Как и мы.

Доктор Хилсабек внезапно поднялся и произнес:

– Пойдемте к Лизе. Следуйте за мной.

Они миновали длинный коридор и остановились у окна. Внизу раскинулась небольшая рощица и вокруг пруда тянулись широкие дорожки для прогулок. У симпатичной беседки в кресле на колесах сидела дама, рядом находилась медицинская сестра. Они, казалось, беседовали.

– Вот Лиза, – сказал врач. – Она знает, что вы приезжаете, и ей нетерпится вас увидеть. Можете выйти через эту дверь. – Он кивнул на проход и повернул обратно.

Увидев их, Лиза улыбнулась. Сначала протянула руки к Стелле и прижалаее к себе. Затем к Джоэлу. Медсестра вежливо кивнула и скрылась за углом.

Стелла и Джоэл обошли кресло. Сын взял мать за одну руку, дочь за другую. Они обнялись. Дети приготовились к тому, как плохо может выглядеть мать, и сейчас старались не подавать виду, насколько поражены. Бледная, совершенно исхудавшая, без косметики и украшений, Лиза ничем не напоминала ту красивую, энергичную женщину, которую они знали и любили. Волосы песочного цвета поседели и были забраны на затылке в узел. На Лизе был тонкий белый больничный халат, из-под которого виднелись голые ноги.

– Дети мои, дети мои, – повторяла она, держа их за руки и пытаясь улыбнуться. Ее глаза были полны страха. Они потеряли цвет и страстность, стали пустыми, и поначалу Лиза старалась не встречаться взглядом с детьми. Опускала на несколько дюймов и смотрела им в грудь.

Минуты бежали, Лиза продолжала бормотать: «Дети, дети…», а они, нежно поглаживая ее, пытались придумать, что сказать. Джоэл решил, что всякий разговор будет лучше такого молчания.

– Доктор Хилсебек сказал, ты поправляешься.

– Хорошо бы, – кивнула Лиза. – Бывают дни, когда я в порядке. Очень хочу домой.

– Мы тебя заберем, мама. Но не сегодня. Надо еще полечиться. Больше ешь, больше бывай на солнце, выполняй все, что говорят врачи и медсестры, и скоро будешь с нами.

– И с Питом?

– Нет. Пит умер. Я думал, врачи тебе сказали.

– Сказали, но я не поверила.

– Поверь. Потому что папа на самом деле ушел из жизни.

Стелла тихо поднялась, поцеловала мать в макушку, обошла беседку, села на ступени и закрыла лицо руками.

Хоть бы чем-нибудь помогла, сестричка, подумал Джоэл и начал пространный рассказ ни о чем. И уж точно никак не связанный с тем, что они находятся в саду психиатрической больницы и их мать душевно больна. Поведал о том, что Стелле надо возвращаться в Холлинз, о ее планах найти работу в Нью-Йорке. О том, что решил поступать на юридическое отделение. Его принимают в Вандербилт и в университет Миссисипи, но он подумывает пропустить год и попутешествовать. Лиза слушала и, словно успокоенная звуком его голоса, подняла голову. Улыбнулась и тихонько кивала.