…Подъём в гору становился всё более крутым, я уже даже не шагала, я волочила своё немеющее от холода тело через снег, поднимающийся всё выше и выше к моим бёдрам. Никакое термобельё не могло спасти меня от этого жгучего холода. Мои уши, лицо, пальцы опасно онемели, а рот – он постоянно норовил раскрыться и вдохнуть полной грудью угрожающий целостности моих слипающихся лёгких воздух…

Закрыв лицо локтем, чтобы избежать попадания морозного воздуха в рот, я начала размахивать левой рукой ещё сильнее, хотя это едва помогало мне толкать своё тело сквозь снег. Теперь заставлял меня двигаться вперёд только звук автомобильного мотора, который, я была уверена в этом, с каждым моим шагом разрывал эхом замёрзшее пространство передо мной всё более и более отчётливым рычанием.

Пока я из последних сил волочила своё тело через снежные дюны, судорожно прислушиваясь к приближающемуся мотору – где-то совсем рядом должна быть дорога, не может ведь автомобиль ехать вслепую по заснеженному лесу! – я не заметила, как оступилась и в следующую секунду всем телом рухнула в сугроб. Леденящий душу холод ожог мой подбородок, мою шею, даже мои уже онемевшие и, казалось бы, ничего не чувствующие пальцы. Едва удержавшись от крика, поднявшегося комком откуда-то из глубин моего нутра к саднящему горлу вместе с болевым шоком, я чуть не заплакала, осознав, что каждая последующая секунда, проведённая мной в снегу, может грозить мне серьёзным переохлаждением и даже обморожением. Резким рывком подняв своё одервенелое от холода тело, не смотря на окровавленный снег в оставленной мной в сугробе глубокой вмятине, стараясь не думать о всё ещё бьющей фонтаном крови из носа, я всем телом подалась вперёд, и снова едва не рухнула куда-то вниз, как вдруг увидела свет фар. Машина была совсем близко: метров триста – и я добралась до неё!

Я сорвалась с места, едва удерживаясь от крика о помощи, способного обнаружить меня для всех – и для водителя спасительной машины, и для стрелка, следующего за мной по пятам – как вдруг поняла, что не только я приближаюсь к автомобилю, но и он сам приближается ко мне.

В диком исступлении начав махать руками, я, не останавливаясь ни на секунду, продолжала продираться вперёд через, казалось бы, непроходимые сугробы, хотя уже не чувствовала ни своих ног, ни рук – я просто тупо толкала своё тело сквозь распластавшиеся передо мной ледяные дюны, надеясь не споткнуться ещё один раз, способный стать для меня фатальным.

Размытый в пелене снега силуэт автомобиля становился всё более отчётливым, тёплый, но не согревающий свет фар уверенно разрезал полотно снега, повисшего между ним и мной. Я уже была уверена в том, что водитель заметил меня, и всё равно не прекращала тащиться вперёд, и безумно размахивать руками, как вдруг обнаружила, что по моим щекам текут неконтролируемые потоки слёз, которые я всё это время не чувствовала из-за онемевших от холода щёк.

Машина остановилась буквально в нескольких сантиметрах прямо передо мной… Уже не в силах сдержать вырывающиеся из горла обрывки рыданий, я машинально наклонилась вперёд и, коснувшись ладонью железного капота, холода которого не ощутила ни на грамм, зажмурилась, в следующую секунду через пелену слёз рассмотрев свои утопшие в снегу колени. На кристально чистый снег с меня капали слёзы, кровь, обрывки моего горячего дыхания.

Зажмурившись до боли в глазах, я силилась выкрикнуть: “Помогите!!! Помогите!!! Помогите!!!”, – но мои слишком сильно стиснутые зубы, не дающие моему рту раскрыться, чтобы сделать опасный для целостности лёгких вдох, не позволяли мне выдавить ни слова из судорожно сжимающегося горла, как вдруг кто-то схватил меня за плечи.

– Дэшиэл!.. Дэшиэл!.. – я сразу узнала его голос, но не смогла заставить себя поверить, пока не взглянула на него, считая, что, возможно, у меня началась первая галлюцинация из-за обморожения.

– Гордон!!! Он идёт сюда!.. Он идёт по моим следам!..