Silence - Anne Dar (2020)

Монаганы жили точь-в-точь в таком же доме, какой был у семейства Динклэйдж, однако внутренняя обстановка в нём была заметно более скромной, что можно было объяснить бо́льшим количеством детей: четыре дочери и один сын. Спенсер и Синтия Монаган внешне были настолько разными, что невозможно было понять, что именно их может объединять: он долговязый – она не из высоких, он черноглазый – она светлоглазая, он не смотрит собеседнику в глаза – она не сводит с собеседника глаз, он берет чашку чая одними только пальцами – она обхватывает чашку всей ладонью, он слегка горбится – у нее осанка настолько ровная, что кажется даже неестественной. Если бы я не знала, что у этих людей есть пятеро детей (было пятеро), я бы ни за что не догадалась, что они в принципе могут быть знакомы.

В отличие от миссис Динклэйдж, Синтия Монаган выдержала разговор со мной от начала и до конца, в отличие от мистера Динклэйджа, Спенсер Монаган сидел не рядом с женой, а напротив нее, не стараясь поддержать жену физическим контактом, хотя, безусловно, морально он поддерживал её как мог – старался отвечать на мои вопросы прежде, чем они призвали бы к ответу его вторую половину. Пара, расцвет любви которой миновал. Теперь их связывает 25% дружбы, 25% уважения и 50% закреплено за наличием общих детей.

В общей сложности мы провели в доме Монаганов тридцать-сорок минут. За это время мы узнали многое, но недостаточно много, чтобы сдвинуться с мертвой точки. Однако я с самого начала решила делать выводы по результатам общения со всеми семьями погибших, потому преждевременно не расстраивалась.

С матерью Камелии Фрост и родителями Пэрис Оуэн-Грин мы общались накануне, поэтому следующей в нашем списке посещений была семья Патель. Семья, которая интересовала меня больше остальных, так как я считала, что погибшая девочка из этой семьи, Зери Гвала, может быть той самой яркой ниточкой, ведущей к разгадке случившегося. Стоит только нащупать эту нить и затем удачно её дернуть.

Готам и Лалит Патель были эмигрантами из Индии. В Маунтин Сайлэнс они приехали пятнадцать лет назад, тогда еще только с одним приемным сыном. Спустя некоторое время пара стала приемными родителями еще для троих детей: двух девочек и одного мальчика. Их старшему ребенку, Лиаму, было уже двадцать лет, он был примером идеального сына, учился в колледже на ветеринара и занимался волонтерской работой в питомниках для диких животных. Затем по старшинству шла семнадцатилетняя Зери, бывшая откровенно сложным ребенком, о чем было известно не только в школе, но и за её пределами. Еще в семье был шестнадцатилетний Чад, неспособный передвигаться без костылей (проблемы с рождения) и десятилетняя Шанти, девочка-аллергик. Во всех смыслах пёстрая семейка, обожающая джунгарских хомячков.

Готам и Лалит были шокированы гибелью Зери, но не убиты ей, как это было в случае с родителями других девочек. Неродной ребенок, проживший в семье всего пять лет и за это время явно успевший превратить жизнь семьи в кошмар – на фоне примерного Лиама, умного парнишки Чада и тихони Шанти, Зери явно выделялась своим темпераментом и страстью к запретным плодам. Из слов Готама и Лалит было ясно, что они скорбят о потери, как было ясно и то, что они удивились бы меньше, если бы подобный исход настиг их подопечную в более позднем возрасте. Они любили её, или пытались любить, но не стеснялись того, что, как родители, не смогли повлиять на попавшего в их семью сложного подростка. Как говорится, не сложно любить примерных детей, сложно любить сложных. В семье Пателей было трое примерных и один сложный. И, судя по всему, сложность их отношений с Зери в последнее время зашкаливала. Естественно они не знали о том, что Зери была беременна, однако тот факт, что они даже подозревать не могут, от кого именно их подопечная могла ждать ребенка, меня сильно разочаровал. Кажется Патели поставили крест на Зери еще до её совершеннолетия. Девочка действительно была тяжёлой.