Silence - Anne Dar (2020)

Пятеро детей: и о чём мы со Спенсером только думали?! Конечно же я знаю, о чем мы думали или не думали при каждой нашей беременности: Селена результат забытого дома презерватива и секса на заднем сиденье кадиллака, когда-то принадлежащего родителям Спенсера, Сандра результат порванного презерватива, с Эйприл подвели противозачаточные таблетки, зато Тео мы завели осознанно. Стоял вопрос о том, кому родители Спенсера отдадут дом ушедшей в лучшей мир матери моей свекрови: нам или старшему брату Спенсера, у которого к тому времени тоже было три ребенка – все мальчики. В доме нуждался каждый из нас и тогда Спенсер предложил мне сделать манёвр – забеременеть четвертым ребенком, чтобы перевес мнения родителей оказался на нашей стороне. В итоге уже к концу месяца я была беременна, а еще через неделю выбирала обои к детским спальням в новом доме. До сих пор мы жили в небольшой квартире с двумя спальнями, а здесь вдруг в моём распоряжении оказался целый двухэтажный дом, с тремя спальнями, просторной гостиной и даже камином. В итоге Селена, Сандра и Эйприл расположились в одной комнате, а для Тео мы выделили отдельную комнату, оформленную специально для мальчика. Как же Спенсер был рад, что сумел хотя бы с четвертой попытки обзавестись сыном! И я тоже была рада, хотя нам и стало материально тяжелее справляться с родительством. Поэтому, когда спустя полтора года после рождения Тео я узнала о том, что снова забеременела, я рыдала, как семнадцатилетняя девчонка, узнавшая о перспективе своего первого материнства. В тот момент материально семью обеспечивал только Спенсер, но зарплаты стоматолога едва бы нам хватало, если бы не помощь родителей и старшего брата Спенсера, который за последний год заметно разбогател, решив остановится на трех детях и вместо того, чтобы заводить новых, занялся рыбацким бизнесом, который оказался весьма прибыльным. Я сразу предложила сделать аборт. Спенсер меня отговорил. В итоге я родила Клэр, после чего мы, наконец, оказались у черты бедности. Теперь подачки наших родителей и старшего брата Спенсера не казались нам чем-то, от чего мы могли бы позволить себе отказаться хотя бы раз в месяц. Унизительно, но не смертельно. Однако мы справились: в аскетичной скромности, но не в откровенной бедности, мы почти сумели вырастить почти всех наших детей. Селена и Сандра изначально помогали нам оплачивать своё обучение в колледже – обе устроились официантками на первом же семестре своего обучения в большом городе – поэтому мы со Спенсером откровенно рассчитывали на то, что и Эйприл поможет нам в этом плане, тоже устроится официанткой и сможет оплатить хотя бы часть своего обучения, а там нам останется выучить всего только двух детей из пяти. Главное только, чтобы девочки “случайно” не “оплошали” в процессе своей учебы. Пожалуй, до сих пор это был мой самый большой страх – увидеть своих дочерей беременными и одновременно неспособными обеспечить себя материально. Я столько времени потратила на то, чтобы объяснить им, что мы с их отцом просто задохнемся, если вдруг кто-то из них (хуже только если их будет больше одной) подкинет нам незапланированного внука, столько наставляла их на тему о том, что секс допустим только после свадьбы, хотя прекрасно знала, что Селена потеряла девственность в шестнадцать, а Сандра в семнадцать, знала, что сама я распрощалась с ней в еще более раннем возрасте… Я так боялась увидеть выросшие животы своих дочерей и не увидеть рядом с этими животами достойных мужчин, оформивших новые формы моих чад, что упустила самое важное. Я упустила любовь, но осознала это слишком поздно. В момент, когда два дня назад в наш дом вошел Шеридан с той девушкой, агентом ФБР – они хотели узнать подробности не примечательной жизни одной из моей дочерей, той, которой не стало… Смотря на эту молодую девушку, сидящую напротив меня, я вдруг поняла, как сильно я постарела в этом браке, рожая и воспитывая пятерых детей, выслушивая их капризы и упреки, терпя их подростковые выпады и импульсивные действия, и всё это на грани бедности, всё ради того, чтобы в итоге не справиться. Я не справилась. Я потеряла не только Эйприл. Теперь я видела, что я потеряла больше. Оказывается, Спенсера я не люблю так давно, что даже вспомнить не могу, когда последний уголёк моей любви к нему угас, и это несмотря на то, что этот мужчина мне никогда не изменял, однако… Однако он тоже меня больше не любит. Сегодня будет четвертый день, как разлюбил, но… Но другое ощущение, всё это время связывающее нас, мы все ещё не потеряли – привязанность, подкрепленную некоторым уважением. Например, уважением к привычке смотреть два разных телевизора в двух разных комнатах, чтобы не мешать друг другу с просмотром любимых передач, или уважение к периодически возникающему желанию ужинать отдельно друг от друга и от детей. Уверена, у Динклэйджей всё иначе. Эти двое всегда были примером трепетных чувств. Откровенно говоря, я немного завидую этой паре. Всегда завидовала, но по-хорошему, как может завидовать только лучшая подруга. С Эшли я дружила со времен средней школы – мы ходили в один класс – после же того, как мы стали соседями, наши семьи превратились чуть ли не в закадычных друзей: Спенсер и Фредрик стали держаться вместе даже на работе, мы же с Эшли нашли много точек соприкосновения на почве детей. Эрик Динклэйдж ходил в один класс с нашей Сандрой, Челси с Эйприл, Хоуп с Клэр. Челси Динклэйдж – вот у кого были все шансы стать супермоделью, с её-то красивеньким личиком и округлой грудью, а она, в отличие от моей Клэр, хотела стать педиатром. Даже в этом Фредрик и Эшли Динклэйдж обошли нас со Спенсером, а они ведь даже не старались: все их дети мечтали и уже становились докторами, пока наши проваливали экзамены на факультете архитектуры, мечтали фотографировать африканские прерии, превратиться в супермодель или просто остаться собой.