В серой зоне - Адриан Оуэн (2020)

Леонард и его состояние не шли у меня из головы. В последний раз я видел супругов в своем кабинете. Обычно я встречаю пациентов и их родственников в нашем центре сканирования, в больницах или у больных дома. Однако так случилось, что Уинифред и Леонард приехали в Лондон, Онтарио, чтобы навестить дочь – студентку университета, и попросили их принять. Меня поражает, как люди, запертые в серой зоне, практически не реагирующие на раздражители, в вегетативном состоянии, в высшей степени зависимые от родных и опекунов, все же перемещаются порой на большие расстояния, ходят в кино (конечно, с чьей-то помощью), смотрят телевизор и сидят за столом со всей семьей на День благодарения. И никто толком не знает, что они видят, понимают, осознают.

В моем офисе в тот день атмосфера установилась очень оптимистичная и слегка безумная. Уинифред с энтузиазмом поведала последние новости о Леонарде. Пролежни у него зажили, с каждым днем он все лучше реагировал на раздражители. Он даже рад меня видеть, утверждала Уинифред. А вот наши новости вряд ли можно было назвать очень хорошими. Мы просмотрели и проанализировали результаты фМРТ-сканирования Леонарда. Теперь предстояла непростая задача – рассказать обо всем Уинифред.

Мы с Лаурой вертели данные и так и эдак, старались отыскать хоть какую-нибудь зацепку. Недавнее обследование не дало никаких доказательств того, что Леонард понимал, кто он, где находится и что происходит вокруг. Он даже не смог вообразить игру в теннис – не прошел наш самый главный тест. Мы продержали Леонарда в сканере более двух часов, а его мозг не продемонстрировал никаких признаков жизни. Не пришло ни одного сообщения из серой зоны.

Уинифред внимательно меня слушала, но всегда была готова добавить свои комментарии. На этот раз Леонард, несомненно, выглядел физически здоровее, чем при нашей предыдущей встрече. Уинифред сказала, что он стал чаще реагировать на раздражители, поездка же в Лондон привела его в восторг. Нас обрадовало, что рана у Леонарда на ноге зажила. Уинифред тоже этому радовалась – теперь мужу будет легче двигаться самостоятельно. Я не хочу сказать, что Уинифред возлагала на Леонарда слишком большие надежды. Она искренне верила в свои слова. К тому же она проводила с Леонардом гораздо больше времени, чем мы. И жена не могла не заметить улучшений состояния мужа. Быть может, Уинифред лишь принимает желаемое за действительное, подумал я. А осталась ли у Леонарда хоть крупица сознания? Возможно, Уинифред ощущала связь с какой-то его частью, которая нам оставалась недоступна?

Чтобы определить, правы мы или ошибаемся, было решено проникнуть в дом Леонарда и, фигурально выражаясь, ему в голову.

* * *Вот так мы с Дамианом и Лаурой и оказались летом 2015 года на 401-м шоссе, направляясь к Брантфорду, и подъехали к просторному бунгало, из окон которого открывался вид на залитые солнцем кукурузные поля. Погода стояла чудесная. Уинифред вышла на порог, чтобы нас встретить. Они с Леонардом недавно вернулись домой, и теперь она толкала инвалидное кресло, в котором сидел муж, по металлическим пандусам к входной двери.

– Проходите, проходите, пожалуйста! – воскликнула Уинифред.

Дамиан извлек из автомобиля черные футляры, в которых мы перевозим наше ЭЭГ-снаряжение. Уинифред помогла Леонарду усесться поудобнее. Я смотрел в окно на золотистые поля кукурузы и вспоминал последний разговор с Уинифред. Как все сложится сегодня? Быть может, нам повезет? Или мы снова ничего не обнаружим? С тех пор как мы обследовали Леонарда, кое-что изменилось. В нашем распоряжении появились новые тесты, новые способы анализа данных, которые, возможно, помогут обнаружить, осознает ли что-нибудь Леонард. Я очень хотел увидеть положительные результаты.

Леонард, сидящий в инвалидной коляске в углу гостиной, казалось, занимал много места.

– Мы трудились без устали. У Леонарда небольшие, тем не менее значительные улучшения. Он начинает улыбаться! – сообщила Уинифред.