Как мы ориентируемся - Маура О’Коннор (2021)

Откуда у нас такая уверенность, что главная функция нейронов места – это пространство? Что, если пространство просто больше значит для крыс, излюбленных объектов десятков тысяч экспериментов с лабиринтами, проведенных с начала XX в.? Что, если существуют другие области впечатлений, к которым чувствителен гиппокамп? Некоторые нейробиологи убеждены, что нейроны гиппокампа на самом деле участвуют в гораздо более великом множестве когнитивных функций человека, чем отображение пространства, и эти ученые сомневаются в том, что наш мозг на самом деле строит репрезентации, по своей структуре похожие на аллоцентрическую карту. Возможно, когнитивная карта более гибкая и гиппокамп кодирует и строит карты не только для пространства, а для многих аспектов человеческого опыта – от времени до социальных отношений, звуковых частот и даже музыки.

Однажды осенью, в один из теплых дней, я вышла из кампуса МТИ, где когда-то преподавал Эдвард Толмен, а пациент Г. М. проходил многочисленные обследования, и по мосту через реку Чарльз направилась к Бостонскому университету, чтобы встретиться с одним из самых известных оппонентов теории когнитивных карт – Говардом Айкенбаумом, директором Центра изучения памяти и мозга, а также руководителем Лаборатории когнитивной биологии. Я поднялась по лестнице в кабинет Айкенбаума на втором этаже и постучала в дверь. Меня приветствовал седой мужчина с усами, сидевший за письменным столом, заваленным грудами документов, вероятно связанных с его работой в качестве редактора научного журнала Hippocampus. На стене позади него я увидела стихотворение – «Эксперимент с крысой» (The Experiment with a Rat) Карла Ракоши:

Я на пружину жму – и вот,

Под трель звонка,

Из клетки человек идет,

Издалека.

Он так прилежен и умен,

Он словно я,

Он снова сыр мне принесет,

О, власть моя!

Но почему вся власть над ним —

Моя?

«Итак, что такое навигация?» – спросил Айкенбаум, положив ноги на стул.

Я рассмеялась. Очень простой вопрос. Но, хотя я несколько лет думала почти исключительно о нем, простого ответа на него я так и не нашла. В сущности, это задача на то, как попасть из одного места в другое. Но для того, чтобы ее решить, и животные, и люди могут применять столько разных стратегий, а масштаб и перспективы в ходе решения меняются так часто, что ее не опишешь одним действием, процессом или навыком. Навигация подразумевает наличие многих и разных когнитивных способностей и, возможно, владение методами решения задач. К настоящему времени ученые придумали множество категорий, пытаясь дать ей четкое определение. Следование по курсу предполагает движение в постоянном направлении относительно сигнала, который может быть связан с магнитным полем, звездами или окружающей средой. Пилотирование – это навигация по знакомым ориентирам. Под истинной навигацией обычно подразумевают нахождение пути к удаленной невидимой цели. Счисление, или интегрирование пути, – это отслеживание каждого этапа путешествия с целью вычислить свое местоположение.

Как выяснилось, и крысы, и люди хуже всего справляются с интегрированием по траектории, – по мнению сторонников теории когнитивных карт, именно этой разновидностью навигации занимается гиппокамп. Айкенбаум сомневается. «Против теории интегрирования пути я возражаю в том числе потому, что мы плохо умеем это делать», – говорит он. Счисление пути применимо в локальном масштабе на небольших расстояниях, но эта стратегия нецелесообразна при навигации в реальном мире, поскольку при ней накапливается ошибка (за исключением, по всей видимости, тех, кто освоил сложную окружающую среду вроде арктической тундры или австралийской пустыни). Может ли теория когнитивных карт в гиппокампе в полной мере объяснить навигационные способности человека, или тут есть что-то еще?