Как мы ориентируемся - Маура О’Коннор (2021)

Кобб была не единственной, кто считал, что дети обладают уникальной способностью к тесной связи с местами. Психолог Джеймс Гибсон писал: «Чрезвычайно важными видами обучения у животных и детей являются знакомство с местами – узнавание доступности мест и разницы между ними – и определение пути, что в конечном счете выливается в способность ориентироваться в среде обитания и знать свое место в окружающей среде»[290]. Французский географ Эрик Дардель писал, что «для человека географическая реальность – это в первую очередь то место, где он находится, это места его детства, это окружение, которое привлекает к себе внимание»[291]. Дети обитают в местах, которые уже существуют, – и воспринимают эти места как давно существующие, – еще прежде, чем у самих детей и формируется личность, и появляется способность выбирать. Эти места кажутся первобытными, словно они существовали с начала времен. «Прежде чем мы совершим какой бы то ни было выбор, возникнет место, которого мы не выбирали, – место, где создает себя сам фундамент нашего земного существования и человеческой ситуации, – писал Дардель в своей книге “Человек и Земля” (L’Homme et La Terre). – Мы можем менять места, переезжать, но мы неизменно ищем место, необходимую основу, на которой строим Бытие и осознаем свои возможности, – некое здесь, из которого открывается мир, и некое там, к которому мы можем направиться»[292].

Во многих культурах жизнь метафорически сравнивается с дорогой или путешествием; исходным пунктом этого эпоса служит место нашего рождения. Зачастую влияние мест, где мы росли, неимоверно велико. Они воздействуют на то, как мы воспринимаем и осмысляем мир, дают нам метафоры, придают форму той цели, которая нами движет, они являются источником нашей субъективности, а также чувства общности, которое позволяет нам распознавать других и выстраивать с ними отношения. Возможно, яркость чувственных впечатлений в детстве и удивительный дар формировать тесные связи с окружающим миром и дают детям способность к такому чувству, как топофилия. Ее определение впервые дал американский географ китайского происхождения И-Фу Туан: топофилия – это чувство привязанности и любви к месту. В своей книге об этом чувстве, изданной в 1974 г., Туан описывает топофилию в универсальных терминах.

Конечно, жители пустыни (и кочевники, и оседлые земледельцы в оазисах) любят свою родину; все без исключения люди привязаны к родным местам, даже если чужакам те кажутся неприглядными… Как географ, я всегда интересовался жизнью людей в разных частях мира. Но, в отличие от многих моих коллег, ключевые слова для меня не ограничиваются словами «выжить» и «приспособиться»: это довольно мрачный и пуританский взгляд на жизнь. Я убежден, что люди везде стремятся к удовольствию и радости. Окружающий мир для них – не только материальная база, которую они используют, и не только природные силы, к которым необходимо приспособиться, – нет, люди обретают в нем уверенность и удовольствие, глубокую привязанность и любовь. Можно сказать иначе: в моем лексиконе есть еще одно ключевое слово, которого нет во многих описаниях жизни, – «топофилия»[293].

На мой взгляд, определение топофилии, данное Туаном, подходит и для ориентирования. Во многих культурах навигация формировалась под влиянием условий окружающей среды (снег, песок, вода, ветер) и топографии (горы, долина, река, океан, пустыня). Но это же и средства, с помощью которых у людей формируется знание данного места, чувство привязанности к нему. Навигация становится способом познания, понимания и любви. Она говорит нам о том, что можно влюбиться в горы или в леса. Нахождение пути – это составление карты сокровищ из лучших, самых ярких воспоминаний.