Как мы ориентируемся - Маура О’Коннор (2021)

Однажды утром, в дни моей поездки в Арктику, я встала пораньше, надела толстые непродуваемые брюки и анорак с капюшоном, отороченным волчьим мехом, перебралась через взрослых и детей, спящих на полу однокомнатного домика, приоткрыла фанерную дверь и протиснулась в щель, стараясь не впустить внутрь холодный воздух с улицы. Сунув ноги в тяжелые, утепленные войлоком сапоги, я выпрямилась и посмотрела прямо перед собой. Домик стоял на склоне холма в устье большого фьорда, покрытого аквамариновым морским льдом; мощные приливы толкали этот лед к берегу, образуя гигантские рюши. Чтобы добраться до этого уединенного жилища, мы несколько часов ехали на нартах на юг от Икалуита, обогнули берег залива, миновали место под названием Питсиулааксит (на инуктитуте – «остров, где гнездятся кайры»), затем Каакталик («место, где давным-давно оставили тюфяк из оленьих шкур») и повернули вглубь побережья у Нулуарйюка («маленькая задница»). Привязав собак к длинной цепи, вбитой в лед, мы принесли из ближайшего пруда в холмах бруски замороженной свежей воды, вырезав их тяжелыми металлическими лопатами, а затем растопили, чтобы пить. На ужин у нас были вяленые оленьи ребрышки, тонкие кусочки сырого арктического гольца, белая куропатка, запеченная в собственной крови, и вареное мясо овцебыка. Собаки спали внизу, прямо на снегу; при моем появлении они едва приподняли носы. За ними тянулся белый лед залива. Кромка ледяного поля, где лед встречается с открытым океаном, по-прежнему находилась в нескольких сотнях километров южнее.

На Баффиновой Земле я ожидала увидеть массу охотников на собачьих упряжках, но быстро поняла свою ошибку: это все равно что приехать в Нью-Йорк и удивляться, куда делись все кареты, запряженные лошадьми. Да, в Гренландии закон требует от охотников запрягать собак, а на окраине Нунавута кое-где еще сохранились упряжки, которые участвуют в соревнованиях, но во всем Икалуите их было, наверное, с полдесятка. Все остальные пользовались снегоходами. Мне удалось поехать к домику на собачьей упряжке, принадлежавшей Мэтти Макнейр, путешественнице, возглавившей первую женскую экспедицию на Северный полюс и несколько десятков лет прожившей в Икалуите. Ее собаки были тренированными и исходили вдоль и поперек всю Баффинову Землю, зачастую в поездках, когда Макнейр намеренно ориентировалась по природным ориентирам, звездам и снегу. Но сама она говорила, что собаки умеют находить дорогу гораздо лучше ее. «Не знаю, как они это делают. У меня были собаки, приходившие точно в город в такую погоду, когда я вообще ничего не видела, – рассказывала она. – И не по запаху. Увидеть они ничего не могли, значит, и не по следам. Бог его знает, как они находили дорогу. В начале года я отправилась в путешествие и ехала по следу снегохода, а собаки свернули и обогнули скалу, потому что там проходил наш путь в прошлом году. Они ориентировались не на след снегохода, а на прошлогодний маршрут».

Ездовая собака иннуитов – это особая порода, которая на протяжении многих поколений помогала людям жить в Арктике. Без этих собак по снегу и льду было не пройти; летом и осенью они перевозили по неровной тундре продукты и предметы обихода. Собаки были так важны, что зачастую их кормили первыми – и только потом еду давали детям и взрослым. Сегодня снегоходы в чем-то неоспоримо лучше собак: чтобы прокормить последних, надо охотиться почти весь год. Как объяснял мне один из владельцев, на упряжку из девяти животных уходит четыре с половиной тонны моржового и тюленьего мяса в год. Большинство охотников не могут потратить столько времени на добычу корма для собак. Погонщик собак Кен Макрури говорил: «Иннуиты – прагматики, а не романтики. Если собачья упряжка не приносит пользы, от нее отказываются. Снегоходы позволили людям работать весь день и оставаться охотниками. Не нужно все лето добывать еду. Снегоход есть не просит»[77].