Как мы ориентируемся - Маура О’Коннор (2021)

Уинстон решил проверить, удастся ли ему создать программу, которая понимает историю. Не только читает и обрабатывает ее, но извлекает уроки и даже предлагает свои догадки о мотивации персонажей. Каковы основные функции, необходимые для того, чтобы машина обладала такой способностью, и что они говорят нам о вычислительных операциях, выполняемых человеческим мозгом? Уинстон и его коллеги назвали свою машину «Генезис» и начали продумывать разумные правила, которые потребовались бы машине для функционирования. Первым из этих правил была дедукция – способность делать вывод путем логических рассуждений. «Мы знали о дедукции, но больше у нас ничего не было, пока мы не попытались создать “Генезис”, – рассказывал мне Уинстон. – В конечном итоге мы выяснили, что нам нужно семь типов правил, чтобы обрабатывать истории». В частности, «Генезису» требуется «правило цензора», что означает: если нечто истинно, то ничто другое не может быть истинным. Например, если персонаж мертв, он не может стать счастливым.

Получая историю, «Генезис» создает так называемую репрезентативную основу: схему, которая разбивает историю на части и соединяет их при помощи классификационных связей и блоков, отражая такие качества, как отношения, действия и последствия. Затем «Генезис» использует простую функцию поиска для выявления понятийных закономерностей, которые проступают из причинно-следственных связей, – иными словами, в каком-то смысле размышляет над первым прочтением. На основе этого процесса и семи типов правил программа начинает выявлять темы и идеи, которые в явном виде не присутствуют в тексте истории. Изначально Уинстона заинтересовал тот факт, что «Генезису» требовался относительно небольшой набор правил, чтобы успешно приступить к пониманию истории на уровне, который, похоже, приближается к человеческому. «Раньше мы думали, что для этого потребуется много репрезентаций, – говорит Уинстон. – Теперь мы знаем, что достаточно нескольких».

«Хотите, покажу?» – спросил он. Я передвинула стул на другую сторону его письменного стола и посмотрела на экран компьютера, где Уинстон открыл программу «Генезис». «В “Генезисе” все на английском – истории, знание», – сказал он. Потом напечатал предложение в текстовом окне программы: «Птица полетела на дерево». Под текстом появились блоки. «Генезис» определил действующее лицо истории как птицу, действие как полет, а назначение как дерево. Там был даже блок «траектория», иллюстрирующий последовательность действия наглядно, с помощью стрелки, упирающейся в вертикальную линию. Затем Уинстон изменил описание: «Птица полетела к дереву». Теперь стрелка немного не доходила до линии.

«Попробуем “Макбета”», – сказал Уинстон. Он открыл сокращенную версию пьесы, переведенную с языка Шекспира на современный английский. Из текста убрали прямую речь и метафоры; осталось около ста предложений с описанием главных героев и последовательности событий. Всего за несколько секунд «Генезис» прочитал краткое изложение истории и представил нам ее визуализацию. Уинстон называет такие визуализации схемами проработки. В верхней части располагались около двадцати блоков, содержащих информацию, например «леди Макбет – жена Макбета» и «Макбет убивает Дункана». От них отходили линии к другим блокам, соединяя явные и неявные элементы истории. О чем, по мнению «Генезиса», повествовал «Макбет»? «Пиррова победа и месть», – сообщила нам машина. Ни одно из этих слов не встречается в тексте. Уинстон вернулся к главной странице программы и щелкнул пункт меню «Собственная история». В открывшемся окне «Интроспекция» мы увидели, как «Генезис» анализирует предложенную историю, он рассуждал логически и делал выводы. «Думаю, это потрясающе, ведь “Генезис” в каком-то смысле обладает самосознанием», – сказал Уинстон.