Читающий по телам - Антонио Гарридо (2014)

Они встали на якорь в желтой дельте небольшого притока, который скользил к реке, словно умирающая змея. В этом месте грязь была охристая, а густой камышовый лес — ярко-зеленого цвета. Лучшего места для побега было бы не сыскать. Однако Цы думал лишь о том, как бы сделать начатое дело получше. И вскоре он разглядел холмики высохшей грязи — это были затерявшиеся среди камышей муравейники. Юноша вздохнул с облегчением и опустился возле одного из них на колени. Первые ряды насекомых сразу атаковали его ноги; не обращая на муравьев внимания, Цы по самое плечо запустил руку внутрь. А потом накрепко сжал кулак, точно собираясь вырвать у этого муравейника кишки, и резко выдернул руку, всю покрытую грязью и взбесившимися муравьями, которым не терпелось вонзить свои громадные челюсти в плоть, потревожившую их покой. Цы порадовался, что не ощущает боли от укусов. Он спокойно снимал с себя муравьев, одного за другим, и аккуратно перекладывал в заранее приготовленную склянку; потом накрыл ее тряпкой и бегом вернулся на корабль. Заметив, что по плечу юноши до сих пор ползают «толстые головки», Ван бросился их стряхивать.

— Клянусь всеми драконами, парень! Ты что, не чувствуешь их укусов?

— Еще как, — солгал Цы. — Жарят, будто черти.

И перевел взгляд на кусачих страшилищ.

С годами Цы научился скрывать свою необычную способность от чужаков. В младенчестве его нечувствительность к боли была потехой для соседей: они выстраивались в очередь у его колыбельки, норовя лишний раз посмотреть, как эта кроха выдерживает щипки в пухлые щечки и даже ожоги. Однако уже в школе дела пошли хуже: учителя, наказывавшие мальчика палкой, поражались, не слыша ни единого стона, а другие ученики завидовали редкой способности, ставившей Цы выше других. И тогда дети решили доказать, что, если этому мальчику сделать по-настоящему больно, он тоже начнет выть. В ребяческой возне появилась жестокость — от полусерьезных оплеух до неподдельной ярости. Понемногу Цы обучился искусству притворства и от малейшей царапины принимался вопить и завывать, будто ему проломили голову.

Цы скинул убегающих муравьев обратно в склянку и посмотрел на старого матроса:

— Вы готовы?

Цзе кивнул. Юноша кивнул в ответ. Операция началась.

Двумя пальцами правой руки Цы ухватил первого муравья и поднес к ране; левой он зажал разрез. Цзе не понимал, что происходит. А муравей вцепился челюстями в кожу матроса, захватив оба края. Юный хирург резко оторвал пузико, так что «толстая головка» осталась на ране, и потянулся за новой жертвой. А потом аккуратно повторил операцию, поместив второго муравья чуть ниже. Так он прошел по всему разрезу.

— Ну, вот и готово. Через пару недель головки вытащишь — это будет совсем не сложно. Рана к тому времени зарубцуется.

— Он вытащит? — вмешался Ван. — Да разве этот косорукий справится?

— Ну конечно… просто возьмет острый нож…

— Даже не думай, парень. Теперь ты от нас никуда не денешься.

— Ну, теперь я ничего не понимаю. Вы собирались нас высадить в первой же деревне…

— Ну да, собирался, а теперь забудь об этом, и дело с концом. Но не думай, что ты здесь будешь почетным гостем. Цзе сейчас не в том состоянии, чтобы ворочать шестом, а мне в одиночку с кораблем не справиться. Так что заступай на место старика до самого нашего прибытия в Линьань.

— Но, господин Ван, я…

— И даже не заикайся о плате за работу, иначе я точно тебя вышвырну за борт. Все ясно?

Не дожидаясь ответа, капитан отвернулся к рулю. Несмотря на его хмурое лицо, Цы понимал, что этот человек только что спас жизнь ему и Третьей.

* * *

Всю следующую неделю Цы не отходил от сестры. Его молитвы не помогли: у девочки начался жар, и Цы, хотя и давал ей лекарство, все равно боялся, что этот приступ отнимет у нее последние силы.