Читающий по телам - Антонио Гарридо (2014)

— Определенно они держат путь в Линьань. Я не знаю, что ты натворил, да, по правде сказать, и знать не хочу, но послушай моего совета: когда сойдешь на берег, гляди во все глаза, слушай во все уши и даже задницу держи начеку. Взгляд у этого Гао — как у собаки-ищейки. Он учуял запах крови и теперь не успокоится, пока не попробует ее на вкус.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

11

Много долгих месяцев Цы мечтал о возвращении в Линьань, однако теперь, когда вблизи показались холмы столицы, внутри у него все сжалось, будто желудок сдавили кузнечными клещами. Юноша помог Вану пришвартовать корабль, на котором они поднялись от Фучжоу вдоль морского побережья, и наконец поднял взгляд.

Впереди — жизнь.

Баркас лениво плелся сквозь туман к гигантскому лиману, где больные воды великой реки встречались с грязными водами Западного озера, чтобы нестерпимым своим зловонием возвестить о нищете и блеске величайшего из городов. Когда-то его называли Ханчжоу, теперь это был Линьань, столица страны и столичной области, короче — центр вселенной.

Робкое солнце золотило сотни лодок, теснившихся у пристани. Подальше от причалов роились весельные сампаны и джонки под прямыми парусами, осаждая солидные купеческие корабли; у крайних пирсов доживали свой век изъеденные червем полузатопленные баркасы и насквозь прогнившие деревянные плавучие домики.

Ван понемногу углублялся в этот речной муравейник, так что в конце концов он и сам превратился в одного из сумасшедших лодочников, ругавшихся — словно собаки из-за кости — за возможность хоть чуть-чуть продвинуться вперед. Спокойное плавание по реке сменилось лихорадкой задыхающихся окриков, оскорблений и угроз, мигом перераставших в потасовки, стоило лодкам все же столкнуться. Цы пытался выполнять все команды взвинченного капитана, сейчас и впрямь вполне способного выкинуть своего матроса за борт.

— Да будь ты проклят! Кто тебя учил грести? — рычал Ван. — А ты чего смеешься? — обернулся он к старому матросу. — Мне наплевать, что там у тебя с ногой! Хватит думать о шлюхах, берись за дело! Мы пристанем не здесь, а подальше от складов.

Цзе неохотно повиновался, Цы не отвечал. Ему едва хватало сил, чтобы в адской толчее хоть как-то управляться с шестом; того и гляди или выбьют, или тот увязнет в иле…

Когда речная сутолока наконец дала им передышку, Цы смог поднять голову. Он никогда прежде не видел Линьань с воды, и величие города потрясло юношу. И все-таки, по мере того как баркас подходил к пристани, в памяти Цы всплывал облик столицы, и ему казалось, что и она, как дальний полузабытый родственник, рада новой встрече.

Город как был, так и остался неприступным, невозмутимым, величавым; с запада его охраняли три лесистых холма, зато южная сторона, омываемая рекой, была открыта взорам чужестранцев. Этим и объяснялось наличие глубокого рва, внушительной каменной стены и земляных валов, перекрывавших подходы с воды.

Из задумчивости юношу вывел подзатыльник.

— Хватит пялиться, работай!

Пришлось опять приналечь.

Потребовалось больше часа, чтобы провести баркас мимо главной пристани перед Великими воротами — одним из семи проходов, по которым можно было с реки попасть в город. Ван сам выбрал, где высадить Цы и Третью.

— Тут будет понадежней. Если тебя кто-нибудь караулит, ждать будут возле Рисового рынка или на Черном мосту в северных кварталах, где сгружают товары, — заверил капитан.

Цы поблагодарил Вана за помощь. За прошедшие три недели этот человек сделал для него больше, нежели односельчане за всю жизнь. Несмотря на кажущуюся суровость и хмурый вид, старик был из тех людей, кому можно смело довериться. Ван разрешил беглецу добраться на баркасе до Линьаня и следил, чтобы юноша не отлынивал от работы. И все это без единого вопроса — капитан сам сказал, что в них нет нужды.

Цы никогда этого не забудет.