Никогда тебя не отпущу - Чеви Стивенс (2018)

После этого мы стали изредка встречаться дополнительно. При хорошей погоде мы занимались под открытым небом. Мне он показался интересным, я удивилась, сколько удовольствия доставляют тренировки с ним, и какое-то время задумывалась, перерастут ли эти отношения во что-нибудь большее. Однажды, когда я проколола шину, он подвез меня домой и за разговором задержался в холле. Когда я позже отблагодарила его бутылкой вина, то подумала, что он, возможно, пригласит меня распить ее, но этого так никогда и не произошло, и наши отношения остались крепкими и дружескими. Обычно после занятий мы вместе пили кофе. Именно тогда я узнала, что он был психиатром. Должно быть, неплохим. Пожалуй, я рассказала ему о своей жизни с Эндрю больше, чем кому-либо другому. А он открылся мне насчет своей дочери.

Я видела фотографии Кэти у него дома. Она была красивой девушкой – прямой носик, широкая улыбка и темные крашеные волосы. Сразу же после окончания учебы Кэти влюбилась в мужчину, который был старше ее, и следующие несколько лет барахталась в скользких отношениях. Маркус полагал, что ее парень издевался над ней, но она все отрицала и порвала со своей семьей. Она позвонила Маркусу в ночь своей смерти, сказав, что хочет вернуться домой. По дороге к ней он услышал вой сирен. Ее парень пристрелил ее, а потом и себя. Ей было всего двадцать два года.

Когда через год его брак распался, он решил бросить психиатрию: «Я чувствовал себя мошенником. Если я не смог помочь своей дочери, как я смогу кому-либо помочь?» Маркус отдал все своей жене Кэтрин и провел несколько следующих лет в путешествиях. Я даже представить себе не могу, как он пережил потерю дочери, а потом и жены. Наверное, они очень любили друг друга когда-то – он говорил, что Кэти назвал в честь Кэтрин. Но, кажется, он смирился со своей болью.

Сегодня Маркус ходит по залу и работает с девушками, помогая им довести свои движения до совершенства, но я словно не в себе, я промахиваюсь и пропускаю несколько ударов.

– С тобой все хорошо? – спрашивает Маркус. Я киваю, и он поднимает лапу, в которую я отрабатываю несколько хуков. – Еще, – говорит он.

Я останавливаюсь, наши взгляды пересекаются. Меня всегда поражало, как быстро он чувствует мое настроение, хорошее оно или плохое. Только моя дочь умеет так меня читать.

Я наношу несколько жестких ударов в лапу, затем Маркус наконец одобрительно кивает и уходит к следующей женщине. После тренировки я помогаю Маркусу со снаряжением.

– Так ты собираешься мне рассказать, что у тебя на уме? – спрашивает он.

– Напряженные выходные.

В воскресенье я позвонила миссис Карлсон, и она заверила меня, что из дома ничего не пропало. Она все еще была взволнована и собиралась остаться у сестры на несколько недель. Я позвонила полицейской, и она сказала, что им удалось определить только мои отпечатки и миссис Карлсон. Эндрю еще не нашли, но, кажется, особенно и не ищут. Ведь, по ее мнению, Эндрю ничего и не совершил.

– Эндрю забрался в дом моей клиентки. Он был в нем, пока я там убирала. Он сделал то, что всегда делал, с моими ключами – оставил их на кошельке.

– Черт! – Маркус, толкавший коробку в угол, выпрямляется. – Ты вызывала полицию?

Идет снег, хлопья парят в луче света, падающем из открытых дверей, ложатся на его черные волосы и тают на коротко стриженной бороде. Он смахивает их небрежным жестом.

– Сразу же и вызвала, но они не нашли его отпечатков.

Он трясет головой:

– У меня было плохое предчувствие, когда ты начала пропускать тренировки. Парни вроде твоего бывшего так просто не сходят с пути. Я должен был что-то сказать.

– Это не твоя вина. Я просто потеряла бдительность.

– Тогда не делай этого снова. Каждую ночь включай сигнализацию.

Я киваю и говорю:

– Надеюсь, у тебя осталось время потренироваться на этой неделе?