Я сделала глубокий вдох и высвободила свою руку. Может, следует подождать, когда пройдет его похмелье? Он еще не допил свой кофе. Нет, подходящий момент никогда не наступит. Я должна это сделать сейчас, пока он полон раскаяния, пока мне хватает на это смелости.

– Наш брак трещит по швам. Я несчастна. Ты все время пьешь, а Софи все видит и понимает. Ты ничего не позволяешь мне делать. Ты такой властный. Я задыхаюсь. – Я видела, как он вздрагивает, но слова продолжали слетать с моих губ. – Мы с Софи пока переедем к моим родителям. Если тебе нужна помощь, обратись к «Анонимным алкоголикам», и наверное…

– Ты не можешь уйти.

– Я уже решила.

Как только я произнесла это, на его лицо словно кто-то натянул маску. Все разгладилось – щеки, лоб; губы сжались, а глаза стали пустыми.

– Поговорим об этом вечером, ага? – Он бросил взгляд на часы. – Мне пора на работу.

Голос его стал спокойным. Как будто мы обсуждали, что приготовить на ужин. Я ожидала, что он взорвется. Задержав взгляд на его лице, я пришла в замешательство. Понял ли он то, что я ему сказала?

Он подошел к стойке, схватил контейнер для обедов и вышел, не поцеловав меня. Я стояла у окна и наблюдала, как отъезжает его грузовик.

Я говорила себе, что ему просто нужно все обдумать. У него будет сегодня время на это, и он поймет, что ему нужна профессиональная помощь. Он должен был осознать, что так будет лучше всем.

Я отвезла Софи в детский сад и долго смотрела, как она идет ко входу: ее рюкзак «Барби» был переполнен, она едва тащила его. По пути Софи молчала, на коленях ее лежала книга-раскраска. Слышала ли она наш утренний разговор с ее отцом? Я потерла ребра под грудью, и у меня перехватило дыхание от резкой боли, стоило мне представить, как сияло ее личико, когда я говорила, что отвезу ее к нему на работу, или что мы вместе пойдем в магазин; как она, пританцовывая, бежала к двери. Не важно, куда он брал ее с собой, она всегда приходила в восторг.

Сегодня вечером. Он сказал, что мы поговорим вечером. Я должна подготовиться, должна держать оборону. Теперь я не могла позволить себе дать слабину. Я подвинулась, вздрогнула от боли в спине. Мне нужно найти адвоката.

Мобильным для этого воспользоваться нельзя – Эндрю каждый месяц проверял счет и расспрашивал о незнакомых номерах, по которым я звонила. Я отыскала таксофон возле кофейни, полистала телефонную книгу и назначила встречу с адвокатом позже на этой неделе.

Пискнул мой мобильник. Сообщение от Эндрю: «Забыл обед. Можешь принести?»

Он хотел, чтобы я принесла ему обед? Неужели он решил, что, притворяясь, будто все нормально, он сделает это реальностью? Ему ведь и не нравилось, когда я приходила к нему на работу, и вообще, он мог пообедать где-нибудь или пойти домой. Сердце мое забилось, а в машине стало жарко и тесно. Я смотрела на телефон. Телефон снова пискнул.

«Линдси?»

Я не могла пошевелиться. Не могла ответить.

«Не делай этого».

Несколько минут царила тишина.

«Может, мне взять Софи на обед?»

Раньше он никогда не забирал ее из школы. Никогда не ходил с ней обедать. Он что-то задумал. Я схватила телефон трясущимися руками. Проклятье! «Буду через полчаса».

На участке кипела работа, шумела техника, повсюду расхаживали мужчины. Я искала среди рабочих знакомую фигуру Эндрю. Наконец я заметила его возле цементовоза. Дыхание снова перехватило, когда я приблизилась к нему. Не собирается ли он говорить со мной в офисе? Он стоял с каким-то работником, их белые каски сверкали на солнце.

Я подошла к нему.

– Эндрю?

Он взглянул на меня, сдвинул каску и вытер испарину с бровей.

– Привет, малышка. Минутку. Сейчас заливают фундамент бетоном. – Бочка цементовоза вращалась, и по желобу стекала серая жидкая масса. Он повернулся к собеседнику. – Каждый раз, когда льют бетон, я думаю о Джимми Хоффе[10].

Парень засмеялся: