Никогда тебя не отпущу - Чеви Стивенс (2018)

С первого раза я действительно не узнаю его. Отвожу взгляд, а потом возвращаюсь. Он сидит за маленьким столиком в углу, читая газету, и он так хмурится, как будто недоволен тем, что читает, или, может, ему уже нужны очки. Он держит газету в одной руке, а в другой у него большая чашка. Я вижу блеск золота. Обручальное кольцо?

На столе – тарелка с остатками пищи. Он уже поел, и я нервничаю из-за того, что опоздала. Он крупный мужчина, мышцы на руках так и бросаются в глаза, и столик из-за этого кажется еще меньше. Интересно, он качался в тюрьме? Волосы у него короткие, стриженные «ежиком» и уже седеют. У него борода. Я не помню, чтобы у него была борода, и впадаю в панику. А вдруг он всегда носил бороду, а я забыла об этом и еще о чем-нибудь? У меня такое ощущение, что я наблюдаю за ним уже минут пять. Люди толкаются. Мне стоило бы подойти к нему, но я не могу пошевелиться.

Он поднимает глаза. Наверняка он не узнает меня, взгляд скользит мимо без всякого выражения, потом он смотрит еще раз и улыбается, как-то криво, как будто смутившись; щеки наливаются румянцем.

Он встает, вытирает руки о джинсы. Он не такой высокий, как я полагала, но плечи, обтянутые коричневым вязаным свитером, очень широкие.

Я подхожу и встаю перед ним.

– Привет. – Мои руки цепляются за лямки рюкзака, как за парашют, с которым я могу выпрыгнуть в любое время, когда захочу.

– Твои волосы, – говорит он. – Не ожидал.

– Ах да, извини. Забыла предупредить тебя.

Я и не подумала, как он может отреагировать на мою дикую прическу: с одной стороны над ухом выбрито, а с другой – длинные волосы, да еще и фиолетовые.

– Мне нравится. – Он отстраняется, рассматривает меня. – Поверить не могу, как ты выросла. Понимаю, прошли годы, но…вау! Ты уже не ребенок.

Я не знаю, что сказать, настроение дурацкое. Нужно с чего-то начать.

– Я сперва тебя не узнала. Подумала, что мой отец – тот лысый парень у двери.

Он смеется:

– Я смотрел на каждого подростка, заходившего сюда. Уже подумывал, что сотрудники попросят меня уйти.

– Ага, стремновато.

– Моя вина, – говорит он и улыбается мне. – Эй, я выучил кое-какие выражения в тюрьме. Нам включали телевизор. Особого выбора не было! – Он садится.

Я оглядываюсь. Никого из знакомых не вижу, снимаю рюкзак и тоже сажусь, капюшон и шарф не трогаю.

– Я не заказывал тебе, – говорит он. – Не знал, что ты любишь.

– Я не голодна.

Мама через час приготовит обед. Мы часто едим в гостиной, смотрим телевизор и болтаем о прошедшем дне. Мне вдруг кажется, что мое тело как будто стянуло резиной. «Что ты натворила? – Я словно слышу мамин голос. – Как ты могла лгать мне?»

«Мне просто хочется узнать, какой он», – напоминаю я себе. Я имею право знать своего отца. И внезапно я испытываю приступ злости на маму. Если бы она разрешала мне навещать его в тюрьме, мне не пришлось бы все делать сейчас украдкой. Да, она пыталась защитить меня, когда я была ребенком, но сейчас я стала старше. Я сама могу судить о людях.

– Может, чай или кофе? – Он вертит в руках чашку, и я вспоминаю, как он делал мне горячий шоколад после того, как мы играли в снежки, потом вращал чашку так, что зефирки кружились в водовороте, и говорил, что это на удачу. Я совсем забыла об этом.

– Горячий шоколад, – говорю я. – Хочу горячего шоколада.

Мы пьем не спеша. На улице льет дождь, и люди то и дело забегают в кафе, их одежда блестит влагой, они встряхивают мокрыми волосами, издавая смешки, характерные для тех, кому удалось чего-то избежать. Я думаю о маме и о том, стало ли ей лучше. Жаль, что ей сегодня нужно работать. Я знаю: она все еще расстроена тем, что произошло у миссис Карлсон. Мне хотелось рассказать ей, что это не мог быть папа – он работал на выходных.