Темные тайны - Гиллиан Флинн (2013)

Кровать Бена стояла неубранной, из-под кучи сваленных на ней свитеров и джинсов выглядывало смятое постельное белье. Остальная часть комнаты смотрелась лучше. На письменном столе аккуратными стопками лежали тетради и магнитофонные кассеты, стоял старый-престарый глобус, который когда-то принадлежал Диане. Пэтти крутанула его, оставив пальцем метку на пыльном шаре где-то возле Родезии, и начала перелистывать тетради. Они все были исписаны названиями групп: «Эй-Си/Ди-Си» со стилизованной молнией внутри, «Веном», «Железная дева». В тетрадях Бен рисовал пентаграммы и записывал стихи об убийствах и о Сатане.

Ребенок мой,

Но мой ли, право?

Страшнее планы Сатаны:

Убить младенца, мать убить,

Найти еще — и тоже умертвить.

К горлу подступила тошнота. Она судорожно перелистала другие тетради, а когда взялась за последнюю, она раскрылась посередине. Страницы были изрисованы шариковой ручкой: вагины с проникающими внутрь руками, матки с демонически улыбающимися существами внутри, рассеченные надвое беременные женщины с вываливающимися из них младенцами.

Она присела на стул, чувствуя головокружение, и продолжала листать, пока не наткнулась на страницу с девчачьими именами, написанными в столбик: Хизер, Аманда, Бриана, Даниэла, Николь, и потом все более готическим шрифтом на разные лады и с разной орфографией имя «Крисси» — Крисси, Хрисси, Кристи, Крисси Дэй, Крисси Дэй, Крисси Ди Дэй, Крисси Д. Дэй!

Крисси Дэй внутри сердечка.

Пэтти положила голову на прохладный стол. Крисси Дэй. Будто он собирается жениться на маленькой Крисси Кейтс. Бен и Крисси Дэй. Не об этом ли он думал? Не это ли позволяло ему чувствовать, что в том, как он с ней поступает, ничего страшного нет? Может, он даже представлял, как приглашает ее домой, чтобы мама познакомилась с его подружкой? А еще Хизер. Так зовут дочь Хинкелей; она тоже была у Кейтсов. А остальные имена? Это тоже девочки, которых он совратил?

Голова стала очень тяжелой, ей вообще не хотелось двигаться. Она бы так и лежала прямо здесь, головой на столе, пока кто-нибудь не скажет ей, что делать дальше. У нее это хорошо получается, она ведь иногда часами сидит на стуле и клюет носом, как старуха в доме престарелых, и вспоминает детство, когда родители составляли для нее список того, что она должна сделать, говорили, когда ложиться спать, когда вставать, что делать днем, и никто никогда не просил ее принимать решение самостоятельно. Она смотрела на самолетики на смятом, несвежем постельном белье на кровати Бена, вспоминая, что почти год назад он попросил для себя другое белье — простое, но тут ее взгляд упал на торчащий из-под кровати край пухлого свертка.

Она опустилась на колени и извлекла старый пакет. Увесистый. Заглянула внутрь и увидела одну только одежду, а потом по цветочкам и сердечкам, грибочкам и радугам поняла, что это одежда для девочек. Она вывалила на пол кучу, трясясь от мысли, что вместе с одеждой из пакета выпадут те самые снимки, которых она так боялась. Но внутри оказалась только одежда: трусики, маечки, штанишки и рейтузики для девочки от возраста Крисси до младенческого. Все они были не новые. Поношенные. Точь-в-точь как говорил следователь. Пэтти засунула все обратно в пакет.

Сын. Ее сын. Он сядет в тюрьму. Ферму отнимут, Бену дадут срок, а девочки, дочки… Она снова поняла, как с ней часто бывало, что не знает, как правильно поступить. Бену нужен адвокат, а она не знает, что для этого нужно делать.