Темные тайны - Гиллиан Флинн (2013)

Я поехала по длинной дороге, ведущей к дому, переживая, что машина того и гляди увязнет, и что же тогда делать?

Из-за темных грозовых туч с опозданием выглянуло вечернее солнце, ослепив меня, но я в это время уже захлопнула дверцу машины и решительно направлялась к дому Когда я приблизилась к ступенькам, из-под крыльца с угрожающим шипением и свистом выскочила крупная самка опоссума с цеплявшимися за нее детенышами. Эта тварь с острой белой мордочкой и безжизненными черными глазками напугала меня. Кроме того, самки опоссумов при детенышах — существа весьма злобные. Она припустила в сторону лесополосы, а я на всякий случай постучала ногой по ступенькам, чтобы исключить еще одну неприятную встречу, потом поднялась наверх, шлепая правым ботинком, где на ноге у меня неполный комплект пальцев. Возле двери висел ловец снов — оберег индейцев, защищающий спящих от злых духов, с перьями и длинными клыками какого-то животного.

Подобно тому как в городе дождь пробуждает запах бетона, здесь он вернул к жизни запах земли и навоза. Пахло как когда-то у нас дома, — нет, нехорошо это, неправильно.

Я постучала. Через некоторое время тишину за дверью нарушили тихие шаги. Мне открыла Диондра, живая и невредимая. Она вообще-то не очень отличалась от своего изображения на снимках, которые я видела; правда, кудряшек больше не было, зато волосы остались длинными и волнистыми, а глаза были подведены так же жирно, что делало их ярко-синими. Тушь на ресницы она наложила двумя слоями, из-за чего они походили на паучьи лапки, а под глазами рассыпались черные соринки. Пухлый рот напоминал женские половые губы. И лицо, и все тело у нее были сплошь в мягких изгибах: розовые щеки с намеком на второй подбородок, грудь, не вполне помещавшаяся в лифчик, складка кожи над джинсами по всей линии талии.

— О, — сказала она, открыв дверь и выпуская наружу волну тепла. — Либби?

— Да.

Она обхватила мое лицо руками:

— Черт тебя побери, Либби. Я всегда знала, что однажды ты меня найдешь. Молодец, девочка. — Она обняла меня, потом слегка отстранила от себя. — Здравствуй. Входи.

Я оказалась на кухне с обеденным столом и стульями с одной стороны. Обстановка живо напомнила наш дом. Мы прошли по небольшому коридору. Справа через открытую створку, ведущую в подвал, проникал холодный воздух. Забыли закрыть? Мы вошли в гостиную с низким потолком, из стоявшей на полу пепельницы поднимался столбик дыма, стены пожелтели, мебель была старая и изношенная. Возле одной стены — огромный телевизор.

— Ты не возражаешь, дорогая, если я попрошу тебя снять обувь? — сказала она, двигаясь в сторону засаленного ковра на полу. Все здесь выглядело каким-то кривобоким, потрепанным и грязным. Возле лестницы на полу лежала кучка собачьих экскрементов, которую Диондра искусно обогнула.

Она подвела меня к дивану, оставляя за собой по крайней мере три разных запаха: лака для волос с грейпфрутом, какого-то цветочного крема и… спрея от насекомых, что ли. На ней была блузка с глубоким вырезом, обтягивающие джинсы и множество дешевых побрякушек, которые цепляют на себя девочки-подростки. Она была из тех женщин средних лет, которые всерьез полагают, что им удается дурачить окружающих.

Я шла за ней, чувствуя себя ребенком-маломерком, поскольку лишилась нескольких сантиметров, которые прибавляют мне каблуки. Диондра повернулась в профиль и наблюдала за мной краешком глаза. Под верхней губой у нее я заметила острый клык.

Она слегка наклонила голову и произнесла:

— Входи, располагайся. Господи, ты прямо вылитая Дэй. Те же огненно-рыжие волосы. Всегда их обожала.

Как только мы уселись, в комнату на коротких жирных ножках вбежали три пуделя, позвякивая ошейниками, как колокольчиками на санях, и с трудом взобрались к ней на колени. Я напряглась.