Темные тайны - Гиллиан Флинн (2013)

С сумкой через плечо он залез в ящик письменного стола и извлек оттуда припрятанные деньги. Он все время откладывал то по пять, то по десять центов и убедил себя, что у него сейчас сотни три баксов, может, даже четыре, но сейчас увидел, что там и сотни не набирается. Он запихнул их в карман, встал на четвереньки, чтобы достать из-под кровати еще один пакет, но там зияла пустота. Пакет с вещами для дочери исчез.

— Где мой подарок? — спросила Диондра.

Она лежала на спине, и звук получился низким, некрасивым; живот торчал вверх, как средний палец в неприличном жесте.

Бен поднял голову и посмотрел на нее: размазавшаяся помада и потекшая тушь — вылитый монстр.

— Не могу найти.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Кажется, здесь кто-то был.

В свете одинокой лампочки они смотрели друг на друга, не зная, что делать дальше.

— Думаешь, одна из твоих сестер?

— Может быть. Мишель вечно здесь что-то вынюхивает. К тому же у меня гораздо меньше денег, чем я думал.

Диондра села и обхватила руками живот — она никогда не делала это с любовью, как будущая мать. Она держала его как груз, который он по глупости предложил ей нести.

— Ты, блин, отец ребенка, — сказала она, живот сейчас смотрел прямо на него, — так что соображай, что делать, придумывай что-нибудь. Залетела я от тебя, тебе и расхлебывать. Почти семь месяцев — ребенок может родиться в любую минуту, а ты…

Вдруг у двери произошло какое-то неуловимое движение, мелькнул кусочек ночнушки — и тут же, чтобы сохранить равновесие, в комнату шагнула нога. Видно, Мишель подслушивала под дверью, но подалась слишком далеко вперед, и теперь перед ними неожиданно возникло ее круглое лицо с огромными очками, в которых поблескивали два квадратика света. Она прижимала к груди новый дневник, в уголке рта еще не подсох след от шариковой ручки.

Она перевела взгляд с Бена на Диондру, потом на ее живот и сказала:

— Подружка Бена беременна. Я так и знала!

Бен не видел ее глаз — только отсвет в очках и улыбку под ними.

— Ты маме сказал? — спросила Мишель торжествующе, с неприкрытым намеком в голосе. — А то ведь я могу рассказать.