Король-ворон - Мэгги Стивотер (2016)

В течение следующего часа обрывки и детали, оброненные каждым из присутствующих, постепенно сложились в целостную картину. Вывод был следующий: Барнс сменил владельца путем бескровной революции, корона перешла от отца к среднему сыну, когда старший отрекся от престола. И если верить Деклану, соседние державы обильно и кровожадно пускали слюни, застыв у самых границ королевства.

Это была и прощальная вечеринка, и военный совет.

Адам едва мог в это поверить; он не припоминал, чтобы хоть раз видел Ронана и Деклана в одном пространстве и без драки. Но теперь это свершилось. Он никогда раньше не видел братьев такими. Деклан – явно испытывавший облегчение и истощенный; Ронан – сильный и властный в своем устремлении и восторге; Мэтью – исполненный энтузиазма и совсем не изменившийся, счастливый сон во плоти.

Что-то во всем этом слегка выбивало Адама из равновесия. Он не очень понимал, в чем же тут дело. До него порой долетал запах самшита сквозь открытое окно кухни, и он вспоминал о сеансе ясновидения в машине Ронана. Он случайно замечал Сиротку, прятавшуюся с Чейнсо под обеденным столом с коробкой безделушек – и снова вспоминал свой шок, когда узнал, что Ронан сновидел Кэйбсуотер. Он забрел в сновидение Ронана Линча; Ронан подогнал все свое королевство по форме своего воображения.

– Да где же он? – донесся из кухни раздраженный голос Ронана. Мэтью что-то прогудел в ответ.

Мгновение спустя Ронан заглянул в дверь столовой, ухватившись пальцами за дверной косяк:

– Пэрриш? Пэрриш. Ты не мог бы поискать этот чертов рулон алюминиевой фольги? Возможно, он в комнате Мэтью.

Адам не очень хорошо помнил, где находилась комната Мэтью, но был рад поводу пошататься по дому. Пока на кухне продолжали беседовать, он направился по коридору к скрытой лестнице на второй этаж, где некоторое время бродил по таким же коридорам и лестницам. Внизу Ронан что-то сказал, и Мэтью буквально заревел от смеха, да так неблагонравно и нечестиво, что это, наверное, было просто ужасно. К своему удивлению Адам услышал смех Ронана. Настоящий, истинный смех, раскованный и сердечный.

Он очутился в комнате, скорей всего, принадлежавшей Ниаллу и Авроре. Свет из окна выплескивался на уютное мягкое белое покрывало на кровати. «Идем, о человеческое дитя» – гласила табличка в рамке рядом с кроватью. На туалетном столике стояла фотография: Аврора, широко, удивленно и бесхитростно улыбавшаяся и так похожая на Мэтью. Ниалл обнимал ее – улыбающийся, чуткий и красивый, с заложенными за уши темными волосами, отросшими до подбородка. Его лицо было лицом Ронана.

Адам долгое время смотрел на фотографию, не понимая, почему она привлекла его внимание. Он резонно предположил, что это, вероятно, удивление, поскольку раньше считал, что Аврора – всего лишь пустая палитра, тихая и мягкая, такая, какой она была в Кэйбсуотере. Почему-то ему не приходило в голову, что она могла вести счастливый и активный образ жизни, раз уж Ронан так долго верил в то, что она настоящая, а не сновиденная.

А что было настоящим?

Возможно, его внимание привлек Ниалл Линч, более взрослая версия Ронана. Сходство, разумеется, не было идеальным, но достаточно близким, чтобы заметить манерность и привычки Ронана. Этот неистовый, сумасбродный отец; эта сумасбродная, счастливая мать. Внутри у Адама что-то болезненно сжалось.

Он ничего не понимал.

Он нашел комнату Ронана. Он понял, что это его комната, поскольку она была завалена всяким причудливым хламом. Собственно, это была более яркая версия его комнаты в Монмуте. Странные мелкие предметы были рассованы по всем углам и выглядывали из-под кровати. Сновидения юного Ронана или, может быть, подарки отца. Были здесь и самые обыкновенные предметы – скейтборд, потрепанный чемодан на колесиках, припавший пылью замысловатый музыкальный инструмент в открытом чехле, напоминавший волынку. Адам снял с полки сверкающую модель машинки, и та начала играть зловещую, но красивую мелодию.