Принцесса викингов - Симона Вилар (1996)

Она попыталась углубиться в молитву, однако это ей плохо удавалось. Она не видела, что происходит снаружи, но слышала яростные вопли, лязг железа, хриплые стоны. Драккар вдруг накренился, заскрипел, задрожал всем корпусом. Треск ломающихся, словно ольховые прутья, весел смешался с криками торжества, боевыми кличами, топотом множества ног. Их с Вибергой толчок швырнул на устилавшие палубу шкуры, рабыня заголосила, словно уже расставаясь с жизнью. Эмма и сама закричала, когда что-то обрушилось на палатку, полог натянулся и прямо к ним вкатилось содрогающееся тело викинга. Его шлем был разбит, а череп расколот надвое боевым топором.

– Эрлинг! – прорыдала Виберга, дрожа.

Затаив дыхание, Эмма глядела на открывшуюся ее взору ужасающую картину боя. В этой схватке не было и видимости порядка. Воины теснили друг друга, сталь сшибалась со сталью, высекая искры. То и дело раздавались особые звуки, когда секиры, мечи и копья пронзали живую плоть, рассекали кости и сухожилия. Под ногами бойцов хрипели раненые и умирающие. Задыхаясь и рыча, викинги рубили, резали, душили друг друга.

У самого входа в палатку рухнул один из норманнов Бьерна, пронзенный дротиком. Темная кровь пенным потоком хлынула из его оскаленного рта. И сейчас же рядом возникла фигура воина в рогатом шлеме. Наступив ногою на залитое кровью лицо поверженного, он шагнул к палатке и наклонился. Эмма с ужасом узнала под стальным налобником шлема бешеные глаза Рагнара, его ухмылку.

– Вот и ты, рыжая сучка!

И в тот же миг Эмма, завизжав, выплеснула в это лицо горящее масло из плошки. Рев дана был ужасен. Он раскачивался, вцепившись в обожженное лицо и выронив меч. Не сознавая, что делает, Эмма подняла его и наотмашь ударила Рагнара в грудь. Меч разрубил меховое оплечье и лязгнул о пластины панциря, но от толчка воющий викинг повалился навзничь. В следующий миг меч был выбит у Эммы из рук, и она увидела чернобородого дана, заносящего над нею тяжелую булаву. Глаза его удивленно расширились при виде ее длинных волос, оружие на мгновение замерло в руке – и тотчас он получил сильнейший удар в спину брусом гика, который отбросил его к правому борту.

Откуда-то сверху спрыгнул Атли. Эмма не сразу узнала его в шлеме с железным наличьем, со щитом и мечом в руках. Он бросился на чернобородого, замахиваясь клинком, но тот успел отбить выпад и сам, в свою очередь, нанес удар. Щит Атли был хорош – крепкое дерево, обтянутое буйволовой кожей, с металлическим острием в центре – и выдержал удар, но сам Атли рухнул бы, если бы датчанин не схватил его за запястье, вырвав меч. Казалось, юношу уже ничто не спасет. Вопя, чернобородый занес булаву для смертельного удара, но Атли внезапно из последних сил швырнул щит острием в лицо датчанину. Железный шип вошел в переносье, и огромный дан упал как подкошенный к ногам юноши. Атли повернулся к Эмме, и она увидела его застывшую улыбку. С уголка рта юноши стекала тонкая струйка крови.

Эмма рванулась к нему, но Атли вдруг пошатнулся и стал оседать на палубу. И только теперь Эмма увидела торчащую между его лопаток стрелу.

Черная пасть дракона второго корабля данов была уже совсем рядом. В следующий миг абордажные крючья впились в борта «Змея», стрелы вновь зажужжали в воздухе и новые даны посыпались на палубу. Многих из них сбрасывали в воду, но им на смену являлись другие, и перегруженный «Змей» оседал все глубже.

– Эмма, беги к корме, – прокричал где-то рядом Серебряный Плащ, и она услышала, как его меч врубается в щиты трех врагов одновременно.

Волоча за собой Атли, она повиновалась и укрылась за спинами обороняющихся норманнов. Откуда-то возникла рыдающая Виберга, и Эмма окликнула ее, велев помочь. Она не знала, удастся ли спастись самой, но Атли был еще жив, и она не могла его оставить. Когда же ее спутники издали ликующий клич, она не сразу поняла, что произошло.