С любовью, бывший - Алёна Снатёнкова (2020)

Я смотрю на такие знакомые и родные черты лица, и понимаю, что год, за который я пыталась забыть его, улетел на помойку. Все пустое. Бесполезное. Стоило Глебу появиться, как вся моя сущность потянулась в его сторону.

***

– Настя там… дома… – Глеб наклоняется ниже, и я уже чувствую его опьяняющее дыхание на своей коже. Горячее. Обжигающее. Пытаюсь высвободиться, чтобы почувствовать свободу, и разложить все мысли по законным полочкам, но не получается. Понимаю, что еще немного, и будет поздно сдавать назад. И что Глеб не шутил, говоря про грязный мусоропровод.

Ноль внимания. Он продолжает крепко держать меня, перемещая руки по всему телу. Каждое прикосновение вызывает покалывание. Дыхание настолько участилось, будто я марафон бежала на огромную дистанцию.

– Глеб… – Выдыхаю, прямо ему в рот, перед тем, как его язык штурмует мой.

– Твоей сестры нет дома, мартышка. Но, если ты хочешь в подъезде…

Он наклоняет голову набок, играя бровями, как на гармошке, всем своим видом задавая прямой вопрос в лоб.

– Мамаев, я…

Что я? Согласна, потому что сама хочу? Или я просто дура? Ответа не нашлось, но он был у Глеба.

– Девственница? Я помню, ты пару раз говорила об этом.

Выражение его лица становится хищным. Резко срывается вперед, и одной рукой хватает меня за волосы у затылка, а вторую запускает под платье, играя с кружевом на ягодице. Чувствуя, как его пальцы мягко и уверенно гладят нежную кожу, вызывая во мне очередные горячие волны, я поняла, что ещё чуть-чуть, и крикну «да» на весь многоквартирный дом.

Всё тело ломит, и вот-вот разлетится на миллион кусочков, а Глеб уже накидывается на мой рот, яростно рыча, и перемещая свои руки на мои бедра.

Собираю остатки здравого смысла, и отталкиваю его, тут же хватая за руку, подводя к лифту. Не смотрю на него, но все тело чувствует присутствие. Как только лифт открывается, Глеб сам вталкивает нас обоих в него. Разворачивает к себе, и прижимает. Краснею, когда в меня упирается что-то большое и горячее. Ощущение его внушительного достоинства, так нагло трущегося об меня, выбивает все мысли о сопротивлении. О том, что нужно прекратить и убежать.

Сдерживаться больше не могу. Когда Глеб прикусывает кожу возле уха, из моего рта вылетает открытый стон, который и сдает меня. Он отстраняется, и низким голосом выдыхает:

– Блядь. Я, кажется, верю в это.

Господи.

Почему эти слова вышибают из меня весь кислород?

На трясущихся ногах выхожу из лифта, и одним поворотом ключа открываю дверь. Я знаю, что Глеб идет следом. Спиной чувствую его пристальный взгляд, который прожигает меня, и подталкивает к несвойственным для девственниц , действиям.

Поворачиваюсь, и смотря прямо в глаза, тяжело дышу.

– Мартышка, сними с себя эту тряпку, иначе клянусь, я разорву её. – Шипит Мамаев, сбрасывая свою обувь, и одновременно стягивая футболку.

Я на автомате поднимаю руки вверх, захватывая пальцами края платья. Разжимаю их, смотря, как оно падает к моим ногам. Я совершенно не знаю, что делать дальше, но внутренний голос подсказывает, что нужно избавиться и от остальной одежды. Завожу руки за спину, но слышу требовательный рык:

– Обычно передо мной раздевались только шлюхи со стажем, но ты… – он в секунду оказался рядом, и развернул к себе спиной, удерживая руки в районе живота. – Ты своим телом, хочешь доказать, что мои родственники конченные твари? Или…

Не разжимая мои пальцы, он просовывает их под трусики, заставляя самой почувствовать всё желание.

– Я хочу тебя. – Закрываю глаза и прикусываю губы, улетая от наслаждений.

Глеб языком проводит по ключице, отчего дрожь мчится по всему телу.