Ва-банк - Анри Шаррьер (2015)

Выследить Полена будет нетрудно – он частенько ошивается в магазине меховых изделий своего отца. Убить его найдется много способов, но, каким бы из них я его ни прикончил, я хочу, чтобы он меня узнал перед тем, как сдохнуть. Если удастся, я задушу его своими руками. Как давно я мечтал об этом! Буду душить медленно, приговаривая: «Покойники иногда встают из могил. Не ожидал? Не думал не гадал, что я наложу на тебя вот эти вот руки? Тебе еще повезло: умрешь через несколько минут, а вот меня ты загнал в пожизненный гноильник до самой смерти».

Не знаю, удастся ли мне выбраться из Франции. Мертвый Гольдштейн представляет для меня реальную опасность. Почти уверен, что меня вычислят. Но мне ровным счетом на все наплевать. Даже ценой собственной шкуры я должен заставить оплатить счет за смерть отца. За свою голгофу я бы им простил. Но за смерть отца никогда не прощу. Отца, которому я не мог даже сообщить, что жив и выбрался из сточной канавы! Он, поди, и умер-то от стыда, прячась от своих старых друзей. Теперь он спит в могиле и не знает, кем стал его сын. Нет, нет и нет! Я не смогу их простить и никогда не прощу!

Тягостное молчание явно затянулось, и пока я прокручивал в голове подробности своих действий, прикидывая, как сделать так, чтобы ничего не сорвалось, Рита сидела неподвижно у моих ног, положив голову мне на колени. Ни слова, ни звука из ее уст. Она как будто затаила дыхание.

– Рита, дорогая, я завтра уезжаю.

– Ты никуда не поедешь!

Она поднялась и положила руки мне на плечи. Посмотрела мне прямо в лицо и продолжила:

– Ты не должен уезжать. Ты не можешь уехать. В моей жизни тоже грядут перемены. Я воспользовалась поездкой, чтобы подготовить приезд своей дочери. Она прибывает через несколько дней. Ты хорошо знаешь, почему она оказалась не со мной. Сначала надо было приготовить место, где ее можно было бы принять. А теперь у нее будет не только мать, но и отец. Им станешь ты. И ты хочешь убежать от ответственности? Хочешь испортить все то, что мы создавали вместе с любовью и доверием друг к другу? Ты полагаешь, что убить тех, кто виновен в твоих страданиях и, возможно, в смерти твоего отца, это единственное, что надо делать? И ничего другого? Это единственное решение, на котором ты настаиваешь?

Наши судьбы связаны навеки, Анри. Ради меня, ради взрослой дочери, которая едет к тебе и полюбит тебя. Я в этом уверена. Я не прошу тебя простить, но прошу оставить помыслы о мести. Раз и навсегда. Ты, собственно, уже так и решил. Но вот смерть отца – и ты снова готов броситься в сточную канаву. Послушай меня хорошенько: если бы твой отец, сельский учитель, добрый и справедливый, всю свою жизнь учивший детей быть порядочными, трудолюбивыми, милосердными, законопослушными, мог заговорить сейчас, ты думаешь он принял бы и одобрил твои мысли о мести? Нет. Он бы тебе сказал, что ни фараоны, ни лжесвидетель, ни прокурор, ни те, кого ты называешь ублюдками или вонючими головками сыра, ни надзиратели не стоят того, чтобы из-за них приносить в жертву любящую и любимую жену, мою дочь, которая, надеюсь, обретет отца, твой семейный очаг и твою честную жизнь.

Еще скажу, какой бы мне хотелось видеть твою месть: я хочу, чтобы наша семья стала для всех символом счастья, чтобы с твоим умом и моей помощью мы добились хорошего положения в обществе, но только честным путем; чтобы люди этой страны говорили о тебе в один голос: «Этот француз – человек честный, прямой и справедливый, и его слово – золото». Вот какой должна быть твоя месть. Самая красивая месть – доказать всем, что они страшно ошибались на твой счет, что страдания не испортили тебя – ты вышел из них человеком, достойным называться честным, вопреки неисчислимым ужасам средневековой исправительной системы и бесхребетности людей. Это единственная месть, которая стоит моей любви и веры в тебя.