Темный огонь - Кристофер Сэнсом (2006)

Леди Онор встретилась с ним взглядом. Герцог расплылся в улыбке и приветственно поднял свой стакан. Она ответила тем же. Но хотя губы ее улыбались, в глазах мелькнула тревога. Слуга, почтительно приблизившись к хозяйке, прошептал что-то ей на ухо. Леди Онор кивнула и, явно успокоенная, поднялась.

– Леди и джентльмены, – громко произнесла она. – Полагаю, многим из вас доводилось слышать о неких съедобных желтых диковинах, доставляемых из Нового Света. С тех пор как в прошлом месяце они впервые прибыли к нам, они вызвали немало разговоров.

Леди Онор сделала паузу, и в тишине стало слышно, как кое-кто из гостей приглушенно хихикнул.

– Сегодня эти диковины будут поданы на наш стол на ложе из марципана, – продолжала леди Онор. – Леди и джентльмены, отведайте самых удивительных плодов из Нового Света.

Слова ее были встречены смехом и аплодисментами. Слуги внесли полдюжины серебряных подносов и проворно расставили их на столе. На каждом подносе, в обрамлении марципана, лежали странные плоды в форме полумесяцев. Тут только я понял причину сдавленного хихиканья. И размером, и формой эти фрукты напоминали возбужденный мужской член.

– Я бы никогда не позволила себе подать на стол подобные штуковины, – возмущенно прошипела леди Мирфин. – Какое бесстыдство!

Тут она не удержалась и тоже хихикнула; лицо ее неожиданно помолодело, как это часто бывает с почтенными матронами, когда они сталкиваются со всякого рода непристойностями.

Я взял один из диковинных плодов и откусил от него кусочек. Он оказался жестким и горьким на вкус. Потом я заметил, что все прочие отделяют от плодов кожуру, обнажая светло-желтую мякоть. Я последовал их примеру. Мякоть была мучнистой и довольно безвкусной.

– Как называются эти фрукты? – осведомился я у леди Мирфин, которая тоже положила на свою тарелку один из полумесяцев.

– Я не имею ни малейшего понятия о том, как могут называться столь нечестивые плоды, – отрезала она, окинула осуждающим взглядом оживившихся гостей и вновь повторила: – Какое бесстыдство!

До слуха моего донеслось мое собственное имя, произнесенное устами леди Онор, и, торопливо повернувшись, я увидел ее улыбающееся лицо.

– Мэр Холлис рассказал мне, что сейчас вы ведете для Городского совета сложное дело, связанное с имуществом упраздненных монастырей, – произнесла она.

– Именно так, леди Онор. К сожалению, первое судебное разбирательство мы проиграли, но я уверен, что суд лорд-канцлера восстановит справедливость. Несомненно, здания, прежде принадлежавшие монастырям, ныне принадлежат городу, и городские власти имеют право использовать их во благо горожан.

Мэр Холлис серьезно кивнул.

– Надеюсь, что благие намерения Городского совета не окажутся тщетными, сэр. Вы себе не представляете, как много проблем накопилось в Лондоне. Дабы уничтожить угрозу чумы, мы должны проводить строгие меры по соблюдению чистоты, но, увы, многие люди не понимают их необходимости. Некоторые городские дома пребывают сейчас в жалком состоянии, и это чревато печальными последствиями.

В голосе мэра слышалось оживление человека, севшего наконец на своего любимого конька.

– Вам известно, что в прошлом месяце рухнул дом неподалеку от Джонер-холла? Под его развалинами погребено четырнадцать жильцов и четверо прохожих.

– Да пусть все эти вонючие трущобы развалятся к чертям! – раздался хриплый голос во главе стола, и все собравшиеся повернули головы к герцогу.

Язык у него заплетался, и я понял, что он успел изрядно набраться. Разговор с Марчмаунтом, как видно, привел его сиятельство в скверное расположение духа.

– Чем больше грязных нищих подохнет под обломками, тем лучше для этого города, который они превратили в огромную выгребную яму, – заявил он. – Возможно, у тех, кто останется в живых, пропадет всякая охота коптить небо в Лондоне, и они вернутся в свои деревни, копаться в земле, как это делали их отцы.