Темный огонь - Кристофер Сэнсом (2006)

Странно и даже трогательно было видеть, что Барак так близко к сердцу принимает судьбу несчастной Элизабет. И все же мне не хотелось, чтобы он присутствовал при моей встрече с Гаем: банка с греческим огнем была спрятана в кармане моей мантии. – Нет, идите домой, – решил я настоять на своем. – Я вовсе не хочу, чтобы вы заболели тюремной лихорадкой. Нам предстоит еще много дел.

Барак кивнул и неохотно вышел из комнаты. В ожидании Гая мы с Джозефом хранили молчание, прислушиваясь к прерывистому дыханию больной.

Гай прибыл час спустя. Надзиратель лично проводил его наверх. Смуглое лицо нового посетителя так поразило его, что он еще долго таращился бы на старого аптекаря, не попроси я его оставить нас. Джозеф, которому я представил своего друга, был изумлен не меньше, чем надзиратель. Впрочем, Гай, казалось, не обратил на это ни малейшего внимания.

– Так значит, вот она, бедная девушка, чья горькая участь так тревожила вас, – произнес он, обращаясь ко мне.

– Да, – кивнул я и рассказал ему все, что мне было известно о болезни Элизабет.

Он задумчиво поглядел на лежавшую в забытьи девушку.

– Не думаю, что это тюремная лихорадка, – сказал он наконец. – При тюремной лихорадке жар обычно бывает еще сильнее. Пока я не могу определить, что это за недуг. Неплохо бы взглянуть на ее мочу. Где ее ночной горшок?

– В Яме, где она находилась до недавнего времени, узники мочатся прямо на солому.

Гай покачал головой.

– Попробую дать ей снадобье, которое ослабляет жар. Но прежде всего необходимо снять с больной это грязное платье и обтереть ее тело водой.

– Сэр, но я не могу смотреть на обнаженное тело молодой девушки. Это против всех приличий и… – вспыхнув, пробормотал Джозеф.

– Я вымою ее сам, если желаете, – с невозмутимым видом перебил его Гай. – По роду моей деятельности мне часто доводилось видеть обнаженные тела. Не могли бы вы завтра купить ей смену белья и принести сюда?

– Да, да, конечно, я куплю все необходимое. Тут Элизабет пошевелилась и тихонько застонала, а потом вновь затихла.

Гай опять покачал головой.

– Бедная девушка одержима отчаянием и гневом, – произнес он. – Они терзают ее даже теперь, когда сознание ее помрачилось.

– Скажите, есть надежда? – дрожащим голосом спросил Джозеф.

– Не знаю, – откровенно признался Гай. – Но чутье подсказывает мне, это один из тех случаев, когда исход зависит от желания больного выжить.

– Тогда она наверняка умрет, – проронил Джозеф.

– Это известно одному лишь Богу, – с мягкой улыбкой возразил Гай. – А теперь оставьте меня, я должен ее вымыть.

Мы с Джозефом ждали в коридоре, пока Гай занимался больной.

– Иногда я сердился на нее, – повторил Джозеф фразу, которую я уже слышал недавно. – Но я люблю ее всем сердцем. Несмотря на все беды, которые она на меня навлекла, я все равно люблю ее.

– Я знаю, что у вас чистая и любящая душа, Джозеф, – сказал я, коснувшись его плеча.

Наконец Гай позволил нам вернуться в комнату. Элизабет лежала под одеялом, лицо ее, впервые с тех пор, как я ее увидел, было чистым. В тазике с водой плавал потемневший от грязи кусок ткани. В лампу Гай добавил какого-то масла, распространявшего приятный аромат.

– Какая она хорошенькая, – заметил я, вглядываясь в горящее лихорадочным румянцем лицо Элизабет. – Как жаль, что бедняжку довели до подобного состояния. – Будь несчастная девушка страшна как смертный грех, ее все равно было бы жаль, – усмехнулся Гай.

– А что это за аромат? – спросил Джозеф.

– Выжимка лимона, – пояснил Гай. – Когда человеческая душа томится и страдает, смрад, грязь и духота способствуют тому, что она еще глубже погружается во тьму. И напротив, мягкий свет, свежий воздух и приятные запахи вселяют в душу бодрость даже тогда, когда больной лежит без сознания. По крайней мере, я придерживаюсь подобного убеждения, – пожав плечами, добавил Гай.