Скала - Питер Мэй (2012)

Маршели взяла меня за руку и повела через двор. С полдюжины кур торопливо разбегались с нашего пути. По левую сторону от нас стоял каменный коровник. Три большие розовые свиньи, посапывая, копошились в кормушке с сеном и нарубленной репой. Казалось, единственное, что они делали — это ели и испражнялись. Я скривился от сладковатого и острого запаха свиного навоза:

— Тут воняет.

— Ну, это же ферма, — Маршели едва ли считала тему достойной обсуждения. — На фермах всегда воняет.

Внутри сеновал оказался огромным. Он был забит тюками с сеном почти до самой рифленой жестяной крыши. Маршели начала карабкаться по нижним тюкам наверх. А когда поняла, что я не лезу за ней, сердито обернулась и помахала, призывая взбираться следом:

— Давай!

Я неохотно стал карабкаться туда, где между крышей и тюками оставалось свободное пространство размером с маленькую комнату, закрытое со всех сторон.

— Это мой домик. Папа сделал его для меня. Правда, мне придется с ним расстаться, как только мы начнем брать отсюда сено, чтобы кормить животных. Нравится?

Я подумал, что это замечательно. У меня не было угла, который я мог бы назвать своим, за исключением крошечной спальни на чердаке — ее обустроил для меня отец. Но чем бы я там ни занимался, это было слышно всему дому. Поэтому я проводил большую часть времени на улице.

— Тут здорово!

— Ты когда-нибудь смотрел про ковбоев по телевизору?

— Конечно, — ответил я небрежно. Я видел что-то под названием «Элиас Смит и Джонс», но уследить за сюжетом мне было не так уж легко.

— Вот и хорошо. Тогда будем играть в ковбоев и индейцев.

Сначала я подумал, что Маршели имеет в виду какую-то настольную игру. Но она объяснила, что я буду ковбоем, попавшим в плен к индейцам, а она — индейской принцессой, которая в меня влюбилась и поможет мне сбежать. Это не было похоже на те игры, в которые мы обычно играли с Артэром, так что я не испытывал особого энтузиазма. Впрочем, Маршели уже все обдумала и, взяв дело в свои руки, не оставила мне времени для возражений.

— Садись здесь, — она отвела меня в угол и усадила спиной к тюкам. На минуту отвернувшись, она достала что-то из тайника в сене и вернулась обратно, держа в руках моток веревки и большой красный платок. — Сейчас я тебя свяжу.

Мне эта идея не понравилась, и я стал подниматься:

— Мне кажется, это не лучшая мысль.

Но Маршели с неожиданной твердостью толкнула меня назад:

— Так надо! Ты должен быть связан, чтобы я могла прийти и освободить тебя. Но ты же не сможешь сам себя связать, правда?

— Думаю, да, — очень неохотно, но я все же признал это.

Маршели связала мне руки за спиной, а потом обернула меня веревкой и ею же связала лодыжки, так что мои колени оказались поджаты к подбородку. Я чувствовал себя спеленатым и беспомощным. Девочка отступила, чтобы взглянуть на свою работу, и удовлетворенно вздохнула. Я начал серьезно сомневаться в том, насколько разумно было вообще приходить сюда. Но худшее было впереди: Маршели наклонилась и начала завязывать мне глаза красным платком.

— Эй, что ты делаешь? — я тряхнул головой, пытаясь ее остановить.

— Не дергайся, глупый. Ты не должен ничего видеть: индейцы всегда завязывают пленникам глаза. И вообще, если ты увидишь, что это я пришла, то можешь выдать нас.

К этому моменту у меня появились серьезные опасения насчет умственного здоровья Маршели, и я начал паниковать:

— Выдать? Кому? — я оглядел пространство между тюками. — Тут же никого нет.

— Конечно, есть. Только они сейчас спят. Именно поэтому я могу прокрасться сюда в темноте и освободить тебя. А сейчас сиди смирно, пока я не завяжу тебе глаза.