Ледокол - Валерий Рощин (2016)

Дома в родной Осетии Тимур долго не задержался — отгулял на устроенном празднике по случаю его возвращения, отоспался, отъелся. И, собрав необходимые документы, подался в Черноморское пароходство. Там его взяли на работу, но до судов не допустили — на время испытательного срока ему пришлось и заново учиться, и кормить обедами докеров с грузчиками в портовой столовой Одессы. Столовая походила на огромный хлев, а готовить приходилось в таких количествах, что о качестве блюд попросту пришлось забыть.

Лишь через два года этой адской работы Тимура оформили полноценным коком на сухогруз «Инесса Арманд». Он страшно обрадовался, так как больше всего опасался попасть в команду какого-нибудь жабодава[5].

Однако, осуществив после долгих мытарств мечту, свежеиспеченный кок вдруг осознал, что снова попал на каторгу. В Военно-морском флоте он тоже исполнял обязанности кока и знал, что к чему. Но там всегда была куча помощников, назначаемых согласно штатному расписанию суточной вахты. Кто-то чистил картошку, кто-то мыл посуду, кто-то драил полы в столовой. А здесь все приходилось делать самому, ведь настоящий кок обязан обладать всеми навыками, начиная от начальника производства и заканчивая обязанностями артельщика. Нужно было приготовить разнообразные блюда, после чего досыта накормить вахту и свободных от нее. Самому составить меню и сделать нужную заготовку на следующий день. Сварить бульон и испечь свежий хлеб, потому что привозной замороженный по вкусу напоминал поролон или вату. Затем приготовить гарниры и салаты, а после приема пищи командой перемыть всю посуду, протереть столы и пол.

В общем, несмотря на небольшое количество членов экипажа, у плиты и раздачи ему приходилось стоять по 12 часов в сутки. Без выходных и праздников, так как людям хотелось кушать каждый день.

Но Тимур справился на «отлично», и помог ему в этом капитан — честный и порядочный человек.

Да, от капитана в первую очередь зависело, как будет питаться команда. На одних судах в столовой подавали сыры, колбасы, соки, фрукты и молочные продукты. А на других в холодильниках висела дохлая мышь с табличкой на груди «В моей смерти виновата алчность капитана». Именно алчность, ввиду того что за пределами нашей родины на питание одного члена экипажа в сутки выделялась строго регламентированная сумма. И если у капитана на уме были только купюры с изображением Франклина, то благодаря закупке дешевых (читай: некачественных) продуктов он за плавание мог легко сэкономить на покупку новенькой ВАЗ-2106.

После нескольких лет успешной работы на сухогрузе Тимура премировали грамотой пароходства и перевели на шикарный по тем временам теплоход «Лев Толстой». Период работы на том теплоходе он до сих пор вспоминал с теплотой и улыбкой.

Готовка на теплоходе тоже была не из легких, но назвать ее адом не поворачивался язык. Камбуз и кают-компания «Льва Толстого» походили скорее на дорогой столичный ресторан.

* * *

Дрейф «Михаила Громова» продолжался.

На снятых с научной станции полярников было больно смотреть. Эти люди еще до прихода ледокола провели несколько месяцев в тяжелых условиях Антарктиды. Работали, мерзли, питались консервами. И лелеяли надежду поскорее оказаться на Большой земле. Наконец дождались прихода «Громова». И тут на тебе — ледяной плен, дрейф и полная неизвестность.

Пожалуй, лучше других полярников держался Беляев. После смерти Левы он остался в каюте один и ушел на несколько дней в жесточайший запой. Затем вернулся в реальность, оттаял и больше не терял присутствия духа. Моряки часто видели его прогуливающимся по палубе. А еще Банник замечал его подолгу стоящим на самом носу судна.

Частенько появлялся на палубе и боцман. Его голосовые связки по-прежнему отказывались работать, но в остальном он чувствовал себя прекрасно. Выгуливая Фросю, он устраивал с ней пробежки вокруг вертолета, бросал снежки. А в особо холодные дни брал собаку на руки и согревал за пазухой меховой куртки.