Тень автора - Джон Харвуд (2013)

Чернила казались совсем свежими, как будто страница была написана только что. Джулия выдвинула стул и села к столу, намереваясь прочесть всю рукопись, но ей вдруг стало неуютно под холодным, собственническим взглядом Лидии, как будто ревниво охранявшей все, что касалось ее памяти. Она потянулась к фотографии, чтобы развернуть ее в другую сторону, и почувствовала, что нога ее больно уперлась в какой-то предмет под столом. Она нагнулась посмотреть, что ей мешает. Может, ящик для цветов? Нет, пожалуй, низковато для него, и к тому же предмет легко двигался. Почему-то его форма показалась странно знакомой. Черная прямоугольная коробка, длиною фута в три: музыкальный инструмент? Любопытство заставило ее отодвинуть стул подальше и достать предмет из-под стола. Он оказался неожиданно легким. Можно было не сомневаться в том, что он заперт; но первые же три серебряные защелки поддались сразу, следом за ними – еще две, так что откинуть крышку не составило труда.

Но что бы ни лежало в футляре, оно скрывалось под пурпурным бархатом. Джулия встала на колени и неожиданно потеряла равновесие, так что ее правая рука проскочила под бархатный чехол и уперлась во что-то твердое. Она попыталась отдернуть руку, но почувствовала острую боль, и тут же из чехла вынырнула кукла, которая села и распахнула глаза.

Фарфоровые пальчики впивались, словно змеиное жало; свободной рукой Джулия попыталась отшвырнуть злобное существо, но оно выпрыгнуло из коробки, ринувшись прямо на нее. Она бросилась к открытым окнам и тяжело ударилась о балконную решетку. Она чувствовала, как существо тянет ее вниз; на какое-то мгновение оно зависло в воздухе, но вот его хватка ослабла, и кукла рухнула в пустоту; казалось, прошла вечность, прежде чем Джулия услышала звон фарфора, рассыпавшегося по мостовой.

Она еще долго стояла, свесившись с балкона, пока не оправилась от шока. Но жжение в правой руке нисколько не уменьшилось; похоже, один из фарфоровых пальцев здорово ранил ее. Дрожа от испуга, она повернула руку к свету и обнаружила, что источником боли была на самом деле булавка, глубоко засевшая в ладони. Вокруг головки булавки торчали обрывки белой материи. Стиснув зубы, она выдрала булавку и сбросила ее с балкона; потом перевесилась через перила посмотреть, что сталось с куклой. Трудно было разглядеть что-либо с такой высоты, тем не менее она увидела, как прохожий переступил через что-то, валявшееся на дороге.

Джулия вдруг осознала, где находится, но головокружения не последовало. Она почувствовала, что может стоять так, перевесившись через перила, сколь угодно долго. Впрочем, смысла в этом не было, да и рана на руке напоминала о себе пульсирующей болью. Она вернулась в гостиную, закрыла окна, вернула пустой футляр на место и бросила прощальный взгляд на Лидию. Ей показалось, что в глазах девушки уже не было прежней настороженности; да и сама фотография как-то потускнела, стала обычным снимком, на котором молодая женщина старательно позировала перед камерой. Отвернувшись от нее, Джулия задалась вопросом, увидит ли она когда-нибудь напечатанной последнюю поэму Фредерика. Впрочем, это было не важно, ведь поэма была посвящена Лидии, а не ей. От нее теперь требовалось лишь вызвать к нему доктора. В последний раз взглянув на Фредерика, Джулия увидела, что он улыбается во сне. Она оставила его в мечтах о мертвой, а сама устало двинулась вниз по лестнице, возвращаясь в мир живых.

Я словно пробудился ото сна, в котором был Джулией, и мне было ужасно холодно, потому что читальный зал сорвался с якоря и уплыл в открытое море.