Атомка - Франк Тилье (2014)

— Я была довольно способной журналисткой, верно? И даже сейчас, когда столько лет прошло, помню наизусть все цифры, связанные с экспериментами. Да и как их забыть? Некоторым пациентам вводили за один раз пятьдесят микрограммов плутония — дозу, более чем в пятьдесят раз больше максимальной, той, которую организм может выдержать. Они ставили опыты над беременными женщинами, над стариками, над детьми. Они брали пробы мочи и кала, помещали в пробирки, пробирки ставили в деревянные ящики и отправляли в Лос-Аламосскую лабораторию, чтобы там сделали подробные анализы. Они извлекали эмбрионы, препарировали их и хранили на складе. Некоторые пациенты умирали на больничной койке в страшных мучениях, и муки эти приписывали болезни, а некоторые выживали и жили еще год-два, как Элмер, после чего тоже умирали — от рака или лейкемии, спровоцированных или усиленных инъекциями.

Эйлин задумчиво покачала головой. Все эти воспоминания, словно стрелы, пронзали ее сердце.

— Чаще всего незатребованные останки этих пациентов передавались для исследования в лабораторию. В украденном мной документе № 34 654 описывалась программа «Мускатный орех» и прослеживалось развитие болезни у трех пациентов в трех разных больницах. Три пациента в трех штатах: Нью-Мексико, Техас и Аризона. Соответственно, три кода: NMX, TEX, ARI. Одним из этих подопытных кроликов был Элмер…

У Люси не хватало слов, она не могла откликнуться, она представляла себе ученых, врачей в белых халатах: вот они готовятся к инъекциям, отмеряют, взвешивают… намереваются использовать людей как мышей, морских свинок — просто как объект исследования. И все это в рамках программы, которую финансирует правительство или армия. Чувствуя, что мыслями обращается к своим девочкам, Люси тряхнула головой и сосредоточилась на рассказе Эйлин, стараясь как можно больше записать в блокнот.

— …все это нужно было им для того, чтобы получше разобраться в воздействии радиации на организм. В военных целях разрабатывались системы отравления воды и продуктов радиоактивными веществами, анализировались реакции солдат, подвергнутых интенсивному облучению… Сверхсекретная программа была официально свернута в сорок седьмом году, одновременно с проектом «Манхэттен». Полю Шефферу тогда исполнилось сорок три года. Он вместе с женой переехал в Калифорнию, где стал одним из самых видных специалистов-ядерщиков Национальной лаборатории имени Лоуренса Университета Беркли, и его единственный сын, родившийся позже, пошел по пути отца. В двадцать три года, после смерти Поля, этот самый Лео Шеффер был уже выдающимся специалистом в области радиационной медицины, работал в одной из самых больших калифорнийских больниц. Параллельно он исследовал методы метаболической радиотерапии, при которой радиоактивные элементы вводятся с инъекцией для воздействия на соответствующую зону ради исцеления пациента или ради прослеживания пути меченых атомов, и преподавал в родном университете. В семьдесят первом году Лео поразил ученый мир тем, что на глазах участников Парижского международного конгресса выпил большой стакан воды, содержавшей радиоактивный йод, после чего провел по своему телу счетчиком Гейгера, и тот затрещал лишь тогда, когда оказался на уровне щитовидной железы. Молодой ученый — Лео Шефферу было тогда всего двадцать пять лет — хотел таким образом продемонстрировать роль щитовидной железы как накопителя радиоактивного йода.

Париж, семидесятые годы, международный конгресс… Люси вспомнила, что Дассонвиль как раз в это время учился в столице на физическом факультете. Они могли тогда встретиться, он и Лео, они могли тогда познакомиться и проникнуться симпатией друг к другу.

Эйлин с наслаждением допила виски и налила себе снова. Руки у нее дрожали, и горлышко бутылки позвякивало, ударяясь о край стакана.

Люси решила вмешаться — хватит уже ей пить:

— Вы ведете себя неосторожно, Эйлин. Убийца может с минуты на минуту оказаться здесь, и…

— Оставь меня в покое, а?