Атомка - Франк Тилье (2014)

— Кажется, вы не очень хорошо представляете себе ситуацию…

— А ты, значит, ее хорошо себе представляешь? Мою ситуацию? — Эйлин оттолкнула Люси. — Хочешь, чтобы я продолжала рассказывать? Ну и заткнись тогда!

Она стиснула в руке стакан и уселась поплотнее в кресле-качалке, глаза ее смотрели в пустоту.

— Когда я увидела сына, мне показалось, что передо мной отец, — продолжила Митганг. — То же безумие в жестах, во взгляде… То же опасное устройство ума, та же доходящая до крайности увлеченность наукой. Он меня очень тогда заинтересовал, мне и самой хотелось во что бы то ни стало дойти до цели. Я была одержима поиском, своим личным поиском, эта одержимость стоила мне работы… И не только работы.

Она сделала большой глоток.

— О, я могла бы долго о нем рассказывать, но лучше сразу перейти к делу. В семьдесят пятом году, когда Лео Шефферу было двадцать девять лет, он профинансировал создание центра для молодых людей с диагнозом «умственная неполноценность». Богатый наследник и щедрый благодетель человечества основал этот, получивший название «Просвет», центр, где каждый «постоялец» мог оставаться до тех пор, пока ему не подберут постоянное место жительства, но не больше двух лет, в нескольких километрах от университета, где работал. Основал, чтобы ставить там опыты!

Теперь отвращение слышалось и в голосе Эйлин, и она почти не отрывалась от стакана. Люси с тревогой выглянула в окно, часть которого была свободна от фотографий. Полуденное солнце заливало скалы мощным, едва ли не ослепляющим светом, и все это вместе напоминало чрево мира…

— Я обнаружила, что Шеффер в то время занимался не только медициной и научными изысканиями, он все чаще и чаще ездил в Массачусетс, в Технологический институт, и в Теннесси, в Национальную лабораторию Окриджа, — и там и там у него были постоянные пропуска. Мне удалось поговорить с тогдашними посредниками, и я узнала, что Лео Шеффер ездил туда за образцами радиоактивного железа, которое производили на циклотроне МТИ, и радиоактивного кальция, производство которого входило в программу Окриджской лаборатории. Посредники считали, что эти вещества необходимы Шефферу для лабораторных исследований. Ложь! Он намеревался использовать радиоактивные изотопы в «Просвете»! — Эйлин пожала плечами. — Центр для умственно неполноценных официально управлялся общественным советом, но — интересное дело! — снабжением его продуктами и хранением запасов занимался лично Шеффер. Заказывал он в основном оптом — овсянку и молоко, якобы для завтраков своих подопечных.

Люси вздрогнула: овес! Опубликованное в «Фигаро» сообщение открывалось все больше. А Эйлин продолжала говорить:

— Почему исследователь такого масштаба сам занимался снабжением продуктами центра для инвалидов? Двадцать пять лет спустя я сумела найти работников центра и поговорить с ними, но толку оказалось мало. Им было не в чем упрекнуть Лео Шеффера: честный и щедрый человек, блестящий ученый. Зато когда я попыталась найти хоть кого-нибудь из тогдашних обитателей центра, случился полный облом: ни один не выжил!

Люси с трудом проглотила слюну и задала вопрос, ответ на который ей был известен заранее:

— Что с ними всеми случилось?

— Умерли от тяжелых болезней: рака, лейкемии, пороков развития, органических расстройств… Ни малейшего сомнения в том, что Лео Шеффер тайком продолжал эксперименты своего папаши, используя этих несчастных. Он каждое утро подмешивал в овсянку и молоко радиоактивные вещества.

— Но… но с какой целью?