Атомка - Франк Тилье (2014)

Пеннен пригласила посетителей следовать за ней. Дверь кабинета была заперта, но помощница профессора достала из кармана запасные ключи. Кабинет оказался удобным, здесь царили идеальный порядок и чистота. Полицейские быстро обшарили все помещение взглядом.

— А детьми профессор в вашей больнице занимался? — спросил Шарко.

— Дети занимают очень большое место в жизни профессора, — ответила Пеннен. — Месье Шеффер еще в девяносто восьмом году основал фонд «Забытые жертвы Чернобыля» и вкладывает огромные деньги в этот проект. Отец Лео Шеффера оставил ему большое наследство, а кроме того, он может рассчитывать на поддержку богатых инвесторов.

Полицейские переглянулись: следы становились все более четкими.

— Расскажите нам об этом фонде.

— Фонд гуманитарный. Поначалу главным в его программе было исследование здоровья детей, проживающих в зараженных радиацией районах поблизости от Чернобыля. Профессор Шеффер провел много времени в Курске, русском городе близ границы с Украиной, — он создал там центр диагностики и лечения детей, облученных цезием-137, которого еще много в воде, фруктах и овощах зараженных территорий. Фонд в течение пяти лет отправлял на Украину, в Россию и в Белоруссию мобильные отряды, которые делали соответствующие измерения и занимались детьми, наиболее пострадавшими от воздействия радиации. Разрабатывались специальные программы питания на основе яблочного пектина, потому что пектин сильно уменьшает количество радиоактивного цезия в организме. Через центр прошли семь с лишним тысяч детей, и у них появилась хоть какая-то надежда.

Пеннен посмотрела на висевшую на стене у вешалки фотографию в рамке, где улыбающийся профессор Шеффер был запечатлен с какими-то людьми: тремя мужчинами и женщиной. Костистое лицо Шеффера было узким, как гарпун, и седоватая бородка тоже напоминала стальное лезвие.

— Здесь с профессором русские — команда, работавшая с фондом, — объяснила помощница Шеффера. — К сожалению, российское правительство, которому не нравились упоминания о том, что последствия чернобыльской катастрофы продолжают сказываться на здоровье людей, постоянно ставило профессору палки в колеса — и он вынужден был в две тысячи третьем году закрыть проект. Но нельзя сказать, что проекта больше не существует. Годом позже, и опять-таки фондом профессора Шеффера, были созданы диагностические центры в ближайших к урановым рудникам компании «AREVA»[57] деревнях Нигера, жители которых используют радиоактивные отходы при строительстве домов, а вы представляете, каковы тут могут быть отдаленные последствия… Эти центры все еще работают.

Глаза женщины, когда она говорила о профессоре, сверкали. Мужчина на фотографии не выглядел особенно привлекательным, но осанка у него была величественной.

— Кроме того, фонд финансирует — и почти на сто процентов — французскую ассоциацию «Солидарность с Чернобылем». Цель этой ассоциации — привозить детей из зараженных районов Украины, устраивать их на несколько недель во французские семьи, лечить, а затем возвращать родителям.

Пеннен снова показала им фотографии: дети лет десяти у автобусов, лица сияют улыбками.

— Очень многие из этих ребятишек, облученных цезием-137 и другими радиоактивными элементами, нуждаются в лечении. Если не дать им возможности подышать во Франции здоровым воздухом, поесть здоровых продуктов и не полечить, лучевая болезнь их в конце концов угробит. Приемные семьи знают, что взять к себе чернобыльского ребенка — отнюдь не развлечение: несколько раз в неделю его нужно возить в больницу на анализы, на курсы терапии. Тем не менее люди охотно на это идут, понимая, что могут подарить хоть немножко счастья этим обездоленным ребятишкам. Им делают подарки, их водят гулять в парк…

Белланже окинул взглядом бумаги на письменном столе:

— Наверное, за этими детьми наблюдают именно в вашем отделении?