Атомка - Франк Тилье (2014)

Шарко глубоко вздохнул. Голос не унимался, продолжал орать под черепом.

— Ничего. Все в порядке, — ответил в конце концов комиссар.

73

Они не то что отдохнуть — они и передохнуть не успели: едва приземлившись в Париже, Люси и Шарко закинули вещи в первую попавшуюся гостиницу рядом с площадью Бастилии и отправились на работу. Второй человек в Уголовной полиции месье Лебрен непременно хотел их видеть прямо сейчас. Хмурый Никола Белланже был уже в кабинете у начальника, и, как только все собрались, Лебрен без всяких предисловий объявил:

— Дассонвиль и Шеффер мертвы.

Комиссар вскочил:

— Вы шутите?!

— Сядьте, Шарко, и успокойтесь.

Шарко нехотя повиновался, и Лебрен продолжил:

— Официальный диагноз — остановка сердца. У обоих.

— Но это…

— Считается, что и у того и у другого организм не вынес сочетания радиации с мизерным количеством сероводорода. Пробуждение стало для них роковым. Позже будут подробности от русских судмедэкспертов, но уже понятно, каких результатов вскрытия можно ожидать.

— Где тела? Есть ли фотографии? Доказательства того, что они мертвы?

Лебрен провел рукой по лицу, — казалось, он в затруднении.

— Пока мне ничего больше не известно. В любом случае для нас расследование закончено. Наши обвиняемые были идентифицированы, задержаны, а теперь они мертвы. Подождем официальных бумаг, разберемся с деталями, и все. Повторяю: наше расследование закончено.

— Как это «закончено»? Что вы этим хотите сказать? — не выдержала Люси.

— «Закончено» и значит — закончено. Точка. — Лебрен глубоко вздохнул. — Это приказ сверху.

— То есть это приказ Министерства внутренних дел?

— Не спрашивайте меня больше ни о чем, я точно в таком же положении, как вы. В России застрелилась Ольга Грибова, областной министр радиационной и экологической безопасности, и из этого уже раздули историю. Еще несколько дней — и, скорее всего, снова начнутся разговоры о ядерных делах, тема эта и сама по себе сложная и неприятная, а уж тогда, когда остается меньше полугода до президентских выборов… Так что давайте-ка без шума, ладно? А теперь можете быть свободны. Идите…

Пораженные оборотом событий Белланже и двое его подчиненных встали. А в коридоре комиссара прорвало. Он стукнул кулаком по стене:

— Черт, черт, черт!

Люси держалась более спокойно, хотя переживала ничуть не меньше.

— Вся система прогнила, — печально сказала она. — Только потянешься хоть к атомным делам, хоть к космическим, и — бац: ничего уже нет, все куда-то пропало самым таинственным образом. Люди умирают или исчезают, будто по мановению руки. До чего же мерзко… — Она подошла к Шарко, прижалась к нему. — Скажи мне, Франк, что эти ребятишки умерли не понапрасну, скажи…

Комиссар смотрел в стену.

— Мы сделали свое дело, — сказал он наконец. — Сделали все, что могли.

— И что? Все теперь бросить? Ты же говорил в самолете…

— А что нам еще остается? — Франк погладил подругу по спине. — Съезжу домой, возьму какие-нибудь вещички, чтобы переодеться, и вернусь за тобой — поедем в гостиницу.

Люси вздохнула, пытаясь подавить в себе отвращение к происходящему.

— Хочешь, поеду с тобой?

Комиссар посмотрел ей в глаза и улыбнулся:

— Все будет хорошо. Пока-пока!

74

Шарко не поехал домой.

Спустя полчаса после того, как расстался с Люси, он вышел из машины на стоянке больницы Фернан-Видаля, ближайшей к будке стрелочника, где истязали Глорию. Сыщицкий азарт начисто подавил в нем усталость и омерзение, Россия сейчас уже казалась так далеко…