Маяк - Филлис Джеймс (2008)

— Никто не говорит, Милли. Я просто хотела знать точно.

— Ну вот, теперь вы знаете точно. И чего вы все меня из-за этого пилите — то вы, то мистер Мэйкрофт, то полицейские, да все вообще?!

— Я тебя вовсе не пилю. Раз ты говоришь, что сказала правду, это все, что мне нужно знать.

— Ну так я сказала правду, а то нет, что ли?

Миссис Бербридж заставила себя продолжать:

— Просто дело в том, что я порой беспокоюсь о тебе, Милли. Мы рады, что ты здесь, с нами, но на самом деле наш остров — не вполне подходящее место для молодой девушки. У тебя впереди целая жизнь. Тебе нужно быть с молодежью, нужна настоящая работа.

— Да получу я настоящую работу, когда сама захочу. И между прочим, у меня и сейчас настоящая работа. Я для вас работаю и для миссис Планкетт.

— И мы рады, что ты с нами. Но здесь у тебя нет особых перспектив, Милли, ты понимаешь? Я иногда задаю себе вопрос, может, ты остаешься на острове, потому что тебе по душе Джаго?

— С Джаго все в порядке. Он мой друг.

— Разумеется, он твой друг, но он не может быть тебе больше чем другом, ты это понимаешь? Я хочу сказать, у него же есть кто-то в Пентворти, к кому он ездит, ты ведь знаешь? Его приятель, с которым он был, когда тебя впервые встретил.

— Ага, Джейк. Он физиотерапевт в больнице. Крутой парень.

— Так что нет никакой надежды, что Джаго может в тебя влюбиться, верно?

— Не знаю. Может, и есть. Он же может еще и в ту, и в другую сторону повернуться.

Миссис Бербридж чуть не спросила: «И ты думаешь, он повернется к тебе?», но вовремя удержалась. Она уже жалела, что вообще затеяла этот небезопасный разговор. И потухшим голосом произнесла:

— Просто тебе надо встречаться с другими людьми, Милли, жить более полной жизнью, чем ты живешь здесь. Завести друзей.

— Так у меня же есть друзья, а то нет, что ли? Вы — мой друг. У меня есть вы, а у вас есть я.

Эти слова неожиданно пронзили ее такой всепоглощающей радостью, что она потеряла дар речи. Она заставила себя взглянуть на Милли. Ладони девушки обнимали чашку с чаем, глаза она опустила. И тут миссис Бербридж увидела, как детские губы изогнулись в совершенно взрослой улыбке — улыбке насмешливой и — увы — презрительной. Эти слова, как почти все слова, что произносила Милли, были сказаны походя, за ними не было ничего, кроме минутного побуждения. Миссис Бербридж тоже опустила взгляд и, пытаясь унять дрожащие руки, обняла ладонями чашку с чаем и осторожно поднесла ее ко рту.

5

Клара Бекуит стала ближайшей подругой Эммы Лавенэм. Они познакомились, когда обе учились на первом курсе Кембриджского университета. И Клара была единственным человеком, кому Эмма рассказывала обо всем. На свете просто не могло существовать двух более разных женщин: одна — гетеросексуалка, обремененная смуглой женственной красотой, другая — коренастая, с коротко стриженными волосами над полнощеким, украшенным очками лицом и, на взгляд Эммы, наделенная доблестной стойкостью и силой горняцкой лошадки. Эмма была не вполне уверена в том, что именно привлекало в ней Клару, полуподозревая, что объяснение могло быть чисто физиологическим. Сама же она ценила в подруге честность и порядочность, ее здравый смысл и способность без сентиментальности воспринимать непредсказуемые капризы жизни, любви и страсти. Эмма знала, что Клару влекло как к мужчинам, так и к женщинам, но вот уже пять лет она жила в счастливом союзе с нежнолицей Энни, настолько же хрупкой и ранимой, насколько сама Клара была неуязвима и сильна. Раздвоенность чувств, которую вызывали у Клары отношения Эммы и Дэлглиша, могла бы повредить дружбе, если бы Эмма заподозрила, что причина этому — ревность, а не инстинктивное недоверие подруги к побудительным мотивам мужчин. Клара и Дэлглиш никогда не встречались. И никто из троих даже не предполагал, что им следует встретиться.