Маяк - Филлис Джеймс (2008)

В ее словах не было ничего для Дэлглиша нового, и не ради этого он явился в коттедж «Атлантик». Он чувствовал, что Эмили Холкум знает, почему он пришел. Она наклонилась положить небольшое полено в догорающий камин, но он предупредил ее попытку и осторожно пододвинул полено поближе к огню. Голубые язычки пламени принялись лизать дерево, и огонь ожил, заблистав на полированном красном дереве, бросая отсветы на кожаные корешки книг, на каменные плиты пола и высвечивая великолепные краски ковров. Эмили Холкум наклонилась и протянула к огню ладони с длинными, в тяжелых кольцах, пальцами. Теперь он видел ее лицо в профиль, тонкие черты вырисовывались на фоне пламени, словно камея. С минуту она хранила молчание. Дэлглиш, прислонившись затылком к спинке кресла, ощущал, как боль в руках и ногах потихоньку ослабевает. Он понимал, что скоро ей придется заговорить и что ему нужно быть готовым ее выслушать, не пропустив ни слова из того, что она наконец решила ему рассказать. Жаль только, что голова у него такая тяжелая, что он с трудом преодолевает желание закрыть глаза и целиком погрузиться в этот покой и комфорт.

Немного погодя она сказала:

— Пожалуй, я готова выпить еще немного вина, — и протянула ему свой бокал.

Дэлглиш наполнил бокал до половины и налил себе вторую чашку чая. Чай казался ему безвкусным, но горячая жидкость поддерживала силы. А Эмили Холкум начала говорить:

— Я откладывала нашу с вами встречу, потому что есть два человека, с которыми мне нужно было сначала посоветоваться. Однако теперь, когда Раймунда Шпайделя отправили в больницу, я решила считать, что он все равно дал бы мне разрешение рассказать вам эту историю. Однако, решившись это сделать, я полагаю, что вы придадите ей не больше значения, чем она того заслуживает. История эта давняя, и знаю о ней главным образом я одна. Она вряд ли может пролить свет на причину смерти Оливера, но в конечном счете это вам самому придется решать.

— Я разговаривал с доктором Шпайделем в субботу вечером, — сказал Дэлглиш. — Он не сообщил мне, что уже говорил с вами. У меня создалось впечатление, что он человек, скорее доискивающийся правды, чем ее нашедший, но, мне думается, он все же не был вполне откровенен. Разумеется, он уже тогда плохо себя чувствовал. Возможно, он полагал, что разумнее всего подождать развития событий.

— А теперь, когда он серьезно болен и ему повезло оказаться недосягаемым для вас, — сказала мисс Холкум, — вам хотелось бы узнать правду — всю правду, и ничего, кроме правды. Вероятно, это самая напрасная клятва, какую кто-либо когда-либо бывает вынужден приносить. Мне неизвестна вся правда, но я могу рассказать вам то, что мне известно.

Она откинулась на спинку кресла, пристально глядя на языки пламени в камине. Дэлглиш сидел, не сводя глаз с ее лица.