Теперь же образы перед глазами Коломбы становились все более осязаемыми: наркотик наполнял рецепторы мозга и играл с восприятием. Свисающие с потолка цепи, скрип шестеренок, операционный стол, занявший место ее кровати, были совершенно реальны. Искажающая сознание лизергиновая кислота дарила кристально чистое и абсолютно ложное понимание происходящего. Из Германии Коломба перенеслась в собственную версию дивного нового мира, где эмбрионы выращивались, чтобы занять строго определенное место в обществе. Она родилась, чтобы стать сотрудницей полиции, но что-то в инкубатории прошло не так. Поэтому ее отправили в Ремонтный цех, где ей предстоял очень и очень болезненный процесс.

Дверь в комнату медленно отворилась, и Коломбу забила дрожь. Настал момент, которого она страшилась: механик извлечет из нее бракованные детали, вызывающие неуверенность и грусть. А вот и он сам – безобразное, пламенноглазое чудовище, полумедведь-получеловек.

Сжимая длинный стальной инструмент, отбрасывающий ослепительные блики, механик с сопением склонился над ней. Коломба не могла пошевелить ни единым мускулом и только надеялась, что все быстро закончится. На миг орудие, растворившись перед ее глазами, явило свою истинную природу: это был кухонный нож, а сжимала его рука человека. Но было уже слишком поздно, и Коломба приняла предназначенную ей участь.

Механик занес лезвие, когда что-то расплывчато метнулось к нему, оставляя смазанные скоростью световые отсверки, и сшибло его с ног. Механик и новоприбывший с криком и хрюканьем извивались на полу в мультяшном облаке пыли. Наконец к кровати скользнул удлиняющийся, как резиновый, человеческий силуэт.

Она закричала, пытаясь отстраниться, но на ухо успокаивающе зашептал голос Данте:

– Сейчас все пройдет, не волнуйся. Пей.

Он влил ей в рот что-то горькое. Коломба с трудом сглотнула. Данте обнял ее и укачивал на руках, пока страх не прошел. Она свернулась в позе эмбриона, и он, бормоча что-то утешительное, крепко прижался к ее спине.

Ясность мысли вернулась к Коломбе только через два часа. Она словно спала наяву. Мало-помалу она поняла, что с ней случилось, и почувствовала, как возбуждение спадает. Тело становилось все более ватным и онемелым. Наконец Коломбе удалось взглянуть на Данте и различить его озаряемое цветными вспышками лицо. Под его правым глазом вздулся огромный фингал, а ворот рубашки был испачкан кровью.

– Привет, – сказал он.

– Привет… Я чувствую себя… – Она запнулась.

– Согласен, это сложно передать. Но раз уж ты вернулась на планету Земля, должен предупредить, что нам предстоит разобраться с небольшой проблемкой.

Коломба посмотрела в направлении, куда указывал ей Данте. На полу с разбитой головой лежал Андреас.

12

К счастью, Андреас был жив и даже не получил тяжелых увечий. Данте застиг его врасплох и оглушил латунной подставкой ночника, – правда, избежать ответного удара в лицо ему не удалось. Подставка всего лишь оцарапала журналисту череп, но тот без сознания рухнул на пол. Данте с трудом застегнул на его жирных запястьях наручники Коломбы и влил ему в рот полпузырька успокоительного. Андреас спал без задних ног.

К Коломбе вернулась способность здраво соображать, но чувствовала она себя странно. Хотя на часах было четыре утра, она не ощущала ни малейшей сонливости, да и восприятие цветов пришло в норму еще не до конца. По темному озеру за окном, казалось, проносились радужные сполохи.

– Всегда так бывает? – спросила она Данте, отпив из чашки эспрессо, который он ей приготовил.

– У всех по-разному. У меня не такой уж большой опыт, я и принимал-то всего пару раз.

Коломба пила кофе и в кои-то веки не находила, к чему придраться. Возможно, дело было в том, что во рту у нее и без того ощущался мерзкий привкус.