Для Андреаса погибшие в «Абсенте» ничего не значили. Как говорил мультяшный Джокер, «зеро, зип, зилч, нада». Ничего удивительного – все по-настоящему важное он мог засунуть в рот или насадить на член. Только для ублажения этих драгоценных частей тела ему и нужны были деньги. В первые годы работы внештатным журналистом он ради наживы делал все, на что не хватало духу у его коллег: брал интервью у только что изнасилованных женщин и людей, переживших личную трагедию, выслушивал сексуальные фантазии педофила, шантажировал несговорчивых свидетелей, обменивался информацией с преступниками.

Андреас прекрасно знал, что такое хорошо и что такое плохо, но не видел причин придерживаться общепринятой морали. Точно так же не интересовала его ни дружба, ни романтическая любовь. Будучи образованным человеком, он отлично понимал, что обладает, по выражению психиатров, «диссоциальным расстройством личности», как Ли Харви Освальд и Тед Банди. Однако в отличие от них он считал, что убийство – крайняя мера, прибегать к которой следует лишь в случае особой необходимости, как, например, когда его пожилые родители стали слишком назойливыми. Применять насилие тоже следовало с осторожностью: если раньше, когда его не знали, Андреас мог делать все, что заблагорассудится, то теперь благодаря его усердным трудам его щекастая физиономия постоянно мелькала по телевизору. Он рылся в старых архивах, отыскивал удалившихся от мира уфологов и сатанистов и умел поладить даже с самыми неподатливыми строптивцами. Словом, у Андреаса был нюх на стоящие сюжеты – такие, как сюжет о Гильтине.

Вопреки тому что журналист наплел Коломбе, он ходил в больницу, чтобы поговорить с обожженным стариком, и убедил своего приятеля-медбрата сделать тому инъекцию и привести в сознание. Помимо имени Гильтине, он вытащил из мужчины несколько русских слов, но не понял ничего, кроме прилагательного, означающего «белый», которое вне контекста было для него совершенно бесполезно. Однако история обретала форму на глазах. Неопознанного мужчину, говорящего по-русски, убивает загадочная женщина. Что может быть лучше! Из такого материала можно не то что серию статей, а целую книгу выжать. А если вдобавок сдобрить историю сплетнями о ГДР, тысячи людей примут сюжет за чистую монету. Как обстояло дело в реальности, ему было не важно. Зеро, зип, зилч, нада. А когда Андреас, с почти физическим удовольствием предвкушавший, как начнет писать, вернулся домой, его уже ждала она.

– Гильтине? – спросила Коломба. У нее пересохло во рту.

– Гильтине, – кивнул Андреас. – Не знаю, что вам двоим примерещилось под кайфом, но такого страшного зрелища вы точно не видали.

– Ты разглядел ее лицо? – взволнованно спросил Данте.

– На ней была маска. Облегающая резиновая маска, какие носят люди, получившие тяжелые ожоги. Но у нее был закрыт даже рот, а руки замотаны бинтами. Могу сказать только, что она была среднего телосложения.

– Она получила ожоги во время пожара в «Абсенте»? – допытывалась Коломба.

– Я и сам задавался тем же вопросом. Но с пожара прошло всего пара недель, и если бы Гильтине получила такие обширные ожоги, то не смогла бы разгуливать по городу и уж тем более двигаться так, как двигалась она…

Очутившись с ней лицом к лицу, Андреас бросился к ящику стола, где держал баллончик со слезоточивым газом, но каким-то непостижимым образом женщина в бинтах его опередила. Ему даже вспомнился цирковой трюк с исчезновением: моргнуть не успеешь, а ассистентка фокусника уже материализуется на другом конце сцены с букетом роз в руке. Только вместо букета Гильтине с молниеносной скоростью крутила в пальцах охотничий нож с зубчатым лезвием, как у Рэмбо.

– Она сказала, что, если я сделаю еще шаг, она меня убьет, а потом объяснила, что я должен делать, если мне дорога жизнь.

– Забыть об этой истории, – сказала Коломба. – Почему ты не удалил пост из блога?