Ничего не говори - Брэд Паркс (2019)

– Несколько миллионов долларов? – спросил я.

– Не уверен, что настолько много, но это все, сынок, официально задокументировано. Если хочешь, можешь взглянуть. А почему тебя это вдруг так интересует?

– Блейк, ради всего святого, «АпотеГен» ответчик по самому громкому процессу, который мне когда-либо доводилось вести. Почему ты не сказал, что эта компания – один из твоих главных спонсоров, если вообще не самый главный?

Он немного помолчал и спросил:

– Не хочу показаться тебе совсем тупым, но почему это вообще тебя волнует?

– Почему? Разве ты не понимаешь, что со стороны это воспринимается как небольшой, скажем так, конфликт интересов?

– Но ведь ты больше на меня не работаешь. Вот уже четыре… нет, даже пять лет. Сколько еще тебе нужно ждать, чтобы закон разрешил тебе не иметь к моим делам никакого отношения?

– Дело не в этом, Блейк. На должность судьи меня предложил ты. Я хожу на твои благотворительные вечеринки. Ты крестный отец Эммы. Мы с тобой друзья. Об этом все знают. Ты достаточно долго прожил в Вашингтоне и не хуже меня понимаешь, что мнимый конфликт ничем не лучше настоящего.

– Ба, сынок, да ты говоришь прямо как «Вашингтон пост».

– Прекрати, Блейк. Ты звонил мне и интересовался этим делом. Связался со мной, как только я вынес решение о предварительном судебном запрете, и пытался что-нибудь разузнать. Скажи только: ты потом сразу перезвонил Барнаби Робертсу или все же пару минут подождал, пока выветрится?

– Что это ты вбил себе в голову? Знаешь, мне не нравится…

– Я ничего никуда не вбивал. Мне известно точно: Барнаби Робертс давно купил тебя с потрохами, а теперь ты выполняешь его поручения.

– Стоп, погоди секунду. Тут ты перегибаешь палку. Да, я беру деньги у Барнаби Робертса и у «АпотеГен», потому что обязан это делать. Политика в том и состоит, и не мне тебе это объяснять. Но если бы я хоть на мгновение заподозрил, что за деньгами тянутся веревочки, за которые меня будут дергать, то тут же предложил бы засунуть их себе в задницу. И тебе это хорошо известно. Неужели ты, проработав со мной столько лет, думал, что меня так легко купить?

– Я больше не могу с уверенностью сказать, на кого я тогда работал.

– В таком случае я облегчу тебе задачу: меня не покупал ни он, ни кто-либо другой, и я возмущен, что…

– Три недели назад ты обедал с Барнаби Робертсом, так?

Блейк на мгновение умолк. Я слышал его едва различимое дыхание.

Потом, намного тише, чем до этого, он сказал:

– Да. Три недели назад, или месяц назад, что-то в этом роде. Но… Откуда ты об этом узнал?

– Вас вдвоем снял репортер из «Ассошиэйтед пресс». Фотография была приложена к ходатайству истца о моем отводе.

На том конце провода вновь повисла тишина.

– На прошлой неделе я спрашивал тебя о нем, но ты ответил, что почти его не знаешь.

– Так оно и есть. Боже правый, Скотт, мы же с ним обедали, а не сексом занимались.

– А дело вы обсуждали? – спросил я.

Он промолчал.

– А обо мне говорили? – продолжал я.

Ответ и на этот раз последовал не сразу.

– О чем мы говорили, не твоего ума дело. Но я все равно тебе скажу. Ни о судебном разбирательстве, ни о тебе речи не было. Мы обсуждали некоторые вопросы регулирования, и это был вполне публичный разговор, о котором я не побоялся бы рассказать ни корреспонденту «Вашингтон пост», ни нашей чертовой Федеральной избирательной комиссии. Ты, Ваша Честь, может, об этом и не слышал, но Первая поправка гарантирует гражданам право обращаться к правительству с ходатайствами.

– Однако у некоторых этого права больше, чем у других, – возразил я.

– Ага, подумать только. Ну что, мы закончили с этим? У меня есть дела поважнее, чем слушать, как ты меня обвиняешь в… черт тебя знает, в чем ты там меня обвиняешь.

– Да, пожалуй, закончили.

– Вот и замечательно, – сказал Блейк и повесил трубку.

Глава 42