Ничего не говори - Брэд Паркс (2019)

12.41 – Объект вышел из ресторана «Сабвей» и вернулся в офис по адресу Уэст-Брэмблтон, 214.

Вскоре это описание мне смертельно наскучило, и я перешел сразу к фотографиям. На них Роланд Хеманс садился и выходил из машины, входил в дом или офис или покидал их.

В пятницу он ездил только в отель «Мариотт» в центре Норфолка, где «Лесли, Дженнингс и Роули» поселили своих свидетелей – адвокаты называли отель «штабом». Это было необычным шагом с их стороны – пригласить сюда ученых для дачи показаний, – ведь обычно адвокаты сами ездили к свидетелям. Однако это был единственный способ всех опросить, учитывая предельно сжатые сроки, на которых я настоял.

Ни одна из этих фотографий не заинтересовала меня, пока я не добрался до кадров, сделанных в субботу утром: Хеманс вышел из дома, остановился у цветочного магазина, въехал на территорию «Кенсингтон Мьюз».

Все то же самое, что и в прошлую субботу. Я кликнул следующую фотографию: на ней Хеманс парковался. Затем увидел его выходящим из машины с букетом цветов.

Герберт Трифт находился к нему ближе, чем я, и к тому же выбрал угол съемки получше, каким-то образом пробравшись на территорию жилого комплекса. В итоге я получил превосходную возможность разглядеть то, что произошло потом. На серии фотографий Роланд Хеманс сначала шел по наружному проходу, потом стоял и ждал у двери. На следующей фотографии ему открыли дверь.

Это была не Джоан Смит.

А Джереми Фриланд.

Следующее фото детектив, видимо, оставил на сладкое (вполне буквально): на нем Роланд Хеманс обнимал Джереми. Чтобы развеять последние сомнения, на последней фотографии, снятой, когда за адвокатом уже закрылась дверь, их губы слились в поцелуе.

На этом снимке репортаж заканчивался. Я вернулся к документу и проверил хронометраж. В «Кенсингтон Мьюз» Хеманс вошел в 08.12. Последнюю запись Трифт оставил в 09.17: «По звонку клиента наблюдение за объектом прекращено».

Но, если честно, я и так узнал больше, чем достаточно. Роланд Хеманс действительно состоял в интимной связи с одним из членов моей команды. Правда, не с тем, на кого я подумал вначале.

Я просидел минут пять, глядя на фотографию и удивляясь, как же неверно я все понял. Я ошибся насчет Хеманса потому, что следовал стереотипу «маскулинный – значит, гетеросексуальный». С другой стороны, я ведь не знал, что Джереми тоже живет в «Кенсингтон Мьюз». Точно не жил, когда только начинал работать со мной. По-видимому, Джереми переехал туда, наслушавшись рассказов миссис Смит о том, какое это прекрасное место.

Когда я просмотрел фотографии еще раз, многое стало приобретать смысл. Во-первых, эпизод, когда Джереми попросил меня взять самоотвод. Он знал, что не сможет принимать участие в процессе, если будет спать с адвокатом истца, но и не мог признаться мне, что у них с Роландом Хемансом роман. По всей видимости, и Хеманс – женатый мужчина, отец двоих детей и адвокат года по версии Вирджинской ассоциации юристов-афроамериканцев – скрывал свою сексуальную ориентацию и не мог допустить, чтобы правда выплыла наружу.

В лице Джереми он обрел осторожного и спокойного любовника, который был только рад ограничиться субботними свиданиями. Их отношения, скорее всего, длились уже довольно долго. Как давно мой референт познакомился с Хемансом? Скорее всего, во время очередных слушаний в Апелляционном суде и уж в любом случае до того, как перешел работать ко мне. Стало быть, не меньше четырех лет. Хотя сам он, кажется, называл другую цифру – то ли шесть, то ли восемь.

К сегодняшнему дню их роман, должно быть, перерос… чуть ли не в брак.

Я опять вспомнил, как Джереми проскользнул ко мне в кабинет в тот день, когда попросил меня взять самоотвод. А потом все время сидел, закусив губу. Увидев в графике слушаний дело Пальграффа, он с самого начала решил сделать все возможное, чтобы мы от него отказались, но полагал, что в его распоряжении будет больше времени.