Ничего не говори - Брэд Паркс (2019)

Затем процесс привлек внимание широкой общественности, и пытаться провернуть все втихую уже было нельзя. И когда ему не удалось убедить меня добровольно отказаться от дела, они с Хемансом разработали новый план, состряпав ходатайство о моем отводе. Большую часть информации Хемансу предоставил Джереми. Вот откуда адвокат узнал, что сенатор Франклин – крестный отец Эммы.

Подав ходатайство, они решили, что я откажусь от дела и им больше не придется ни о чем беспокоиться. Хеманс выиграет громкий процесс, а не с треском его проиграет, что обязательно бы случилось, узнай кто-либо об их отношениях с Джереми. Кроме того, им больше не надо будет бояться, что Джереми уволят, если они станут открыто жить вместе.

План был безупречен. Единственная проблема была в том, что они имели дело с судьей, ни за что не желавшим прекращать вести этот процесс.

Теперь передо мной стоял вопрос о том, что делать с этим ворохом новой информации: с фактами, которые невозможно было забыть, и фотографиями, которые не стереть из зрительной памяти. Если бы я руководствовался любым из когда-либо написанных профессиональных этических кодексов, то мне бы стоило вызвать Джереми к себе в кабинет и тут же его уволить.

Но в данный момент важнее всего была совсем не этика. Важнее всего была Эмма.

Даже если бы Джереми смирился с увольнением и безропотно ушел, это все равно привлекло бы внимание и конгрессмена Джейкобса, и Джеба Байерса, и прессы. Этого мне хотелось в самую последнюю очередь. И уж тем более нельзя было допустить, чтобы причины увольнения Джереми стали известны широкой публике. После этого меня тоже отстранили бы от дела.

Поэтому я принял решение – займусь всем этим после «приговора Маркмена». А пока, поскольку дело надо обязательно довести до конца, следует отбить у Джереми и Роланда Хеманса охоту изобретать новые изощренные способы добиться моего отвода.

На мониторе моего компьютера все еще была открыта последняя страница PDF-файла Герберта Трифта, содержавшая две самые убийственные фотографии. Я вывел ее на печать и набрал добавочный Джереми.

Через минуту он уже был у меня в кабинете. Не говоря ни слова, я взял из лотка принтера верхний листок и бросил его через стол.

– Взгляните, пожалуйста.

Лицо Джереми, обычно такое симметричное, на мгновение болезненно исказилось. Однако он довольно быстро взял себя в руки. Джереми скрывал это шесть, может, даже восемь лет и, видимо, знал, что рано или поздно об их отношениях узнают.

– Откуда это у вас? – спокойно спросил он. – Вы сами сделали эти снимки?

– Нет.

– А кто?

– Вам знать необязательно, – сказал я.

– Но как вам…

– Послушайте, вам надо знать только одно: вашим схемам пришел конец. Никаких попыток отстранить меня от этого дела больше не будет. И бойфренду своему передайте то же самое.

Он склонил голову, разглядывая фотографии, и сказал:

– Хорошо.

– Можете идти, – ответил я.

Но он остался. Только поднял голову и посмотрел мне в глаза.

– Почему вы меня не увольняете? – спросил он.

Вопрос застал меня врасплох, и я чуть было не ответил на него откровенно. Но все же сдержался и только сказал:

– Идите.

Глава 45

В нашей прошлой жизни, которая теперь казалась далекой, как ледниковый период, вечер понедельника означал бы подготовку к еженедельному раунду Танцев и Шляп.

Особенное очарование эта игра приобретала благодаря ее незамысловатым условиям. У нас была целая корзина головных уборов. Перед тем как включить музыку, мы с детьми выбирали себе один из них, а то и несколько, если у нас было настроение подурачиться. Когда начиналась песня, каждый танцевал так, как ему подсказывало сочетание музыки и шляпы. Когда музыка заканчивалась, можно было выбрать новую шляпу.