Ничего не говори - Брэд Паркс (2019)

На выходе из кабинета я невнятно пробормотал «до свидания» миссис Смит и на выходе из здания, против обыкновения, не перебросился парой дежурных фраз о футболе с Беном Гарднером, а просто дошел до своей машины и отправился домой.

Проехав Хэмптон Роудс Бридж-Таннел и двигаясь с черепашьей скоростью по забитой машинами трассе 64, я услышал телефонный звонок и вздрогнул. Но, увидев на экране фамилию Франклин, облегченно вздохнул.

– Здравствуйте, сенатор.

– Добрый день, мистер Сэмпсон, – сказал в ответ он, – занят очередным важным судейским делом?

– Нет, я еще не дошел до того, чтобы слушать дела на трассе 64.

– Вот и замечательно… Статья в «Джорнал», конечно, та еще.

– Да уж. Спасибо за отзыв.

– Всегда пожалуйста. Сначала думал рассказать им, как ты в свободное от работы время избиваешь сирот, но решил оставить это между нами.

– Ценю вашу доброту.

– Тебе кажется, что основания в этом деле есть?

– Да не знаю, – ответил я, больше ничего не добавив.

Это, конечно, был всего лишь безобидный дружеский разговор, но мне не следовало делиться мыслями о деле Пальграффа с кем бы то ни было, даже с достопочтенным Блейком Франклином.

– Так ты все-таки вынес запрет? Только что «Блумберг» написал.

– Ну да, вынес, – только и сказал я, потому что пояснить это мне было нечем.

– Барнаби Робертс, наверное, уже наложил в штаны кучу золота.

– Вы с ним знакомы?

– Немного. Он несколько раз выступал в «Защите».

Он имел в виду «Защиту», комитет по здравоохранению, образованию, пенсиям и труду, в которую входил и Блейк. Такое широкое поле деятельности было причиной того, что мне всегда нравилось работать по делам этой организации.

– И как он тебе? – спросил я.

– Он же топ-менеджер, а они все одного поля ягоды. Страдают манией величия и способны обобрать человека до нитки, широко ему улыбаясь и похлопывая по плечу.

– Возьму на заметку.

– Послушай, я и забыл, что у меня будет благотворительное мероприятие в Ньюпорт-Ньюс в субботу, и если вы с Элисон захотите выйти в свет, буду рад вас видеть.

Жена ни за что не появилась бы на публике в подобных обстоятельствах, но я, понимая, что должен ему подыграть, сказал:

– Да? И во что мне это обойдется?

В ответ сенатор лишь засмеялся.

– Я еще не дошел до того, чтобы просить милостыню, – сказал он, – но если моя так называемая партия в ближайшее время не увеличит взносы, у меня не останется другого выхода.

Будучи прирожденным центристом, Блейк выделялся своими взглядами в эпоху яростных сторонников размежевания партий. Свою карьеру он начал республиканцем при Рейгане, потом, почувствовав, что «великая старая партия» слишком отошла от своих умеренных корней, вышел из нее и примкнул к противоположному крылу. В результате республиканцы стали смотреть на него как на злостного предателя, а демократы так и не начали ему полностью доверять, оказывая не слишком горячую поддержку.

Это не помешало ему дважды быть избранным на новый срок. Помогло то, что он, будучи в разное время членом обеих партий, неоднократно оказывал и принимал услуги от членов этого благородного собрания. Благодаря этому Блейк стал мастером закулисных сделок, без которых в Вашингтоне не решается ни один вопрос. Кроме того, ему всегда хорошо давалось общение с избирателями. Никто не мог лучше него провести агитационную кампанию.

Но сейчас, баллотируясь на четвертый срок, он столкнулся с циркулярной пилой американской политики: непримиримым консерватором и бизнесменом с большими деньгами, который приводил в восторг крайне правых и одновременно умел привлечь симпатии центристов разглагольствованиями о создании новых рабочих мест. Учитывая безграничные денежные ресурсы, которыми располагал его оппонент, и волну недовольства действующим правительством в обществе, Блейку предстояла битва не на жизнь, а на смерть.